– Теряем высоту, командир!

– Вижу! Постараемся уйти за линию фронта!

«Третий сброс был лишним…» – мелькнуло у Исаева.

– Держитесь!

– Держимся…

Фролов садился по приборам. Уж что он там видел, на этих приборах, Марлену было неясно. Хотя Исаев и сам приложил руку к внедрению радиокомпасов и прочих девайсов, он с трудом воспринимал их показания. Но пилоту они были понятны.

– Хорошо, хоть степь… – прозвучал в наушниках голос Тимофеева.

Степь жестко ударила под колеса – самолет подпрыгнул и снова сотрясся. Покатился, норовя завернуть в сторону заглохшего мотора. За бортом заскрежетало, и бомбардировщик перекосило на правый борт – это оторвалось левое крыло. Ударившись о землю «здоровой» плоскостью, «Ту-2» резко крутанулся, едва не скапотировав. И тишина…

– Везет нам… – простонал Биктудин.

– Ты даже не представляешь насколько, – буркнул пилот. – Прямо перед нами – овраг. Еще чуток, и загремели бы…

– Все равно… Радио – это великое дело…

Выбравшись из самолета, пилот первым делом осмотрел машину. Топливный бак был пробит, но несколько слоев особой резины, набухавших от бензина, затянули отверстия.

– Будем подрывать, – вздохнул Фролов.

– Будем, – кивнул Исаев.

Запас взрывчатки на борту был специально для таких случаев – секретное оборудование должно быть уничтожено. Сняв бобину с магнитофона, Марлен заложил заряд и воткнул детонатор. Кабину разнесет, а все совсекретное – и вовсе в пыль. Что и требовалось доказать.

Отмотав провод, все укрылись за хвостовым оперением самолета.

– Давай!

Фролов вдавил кнопку. Энергии слабой батарейки хватило, чтобы грохнул взрыв. Огненная вспышка разорвала носовую часть. Свет от нее был краток, но достаточен, чтобы Марлен различил впереди темную полосу оврага, на самом краю которого замер немецкий танк.

Прихватив маленький фонарик, Исаев двинулся на разведку – резкий угловатый силуэт танка был смазан какой-то блямбой.

Этой блямбой оказался немецкий танкист – успев выпрыгнуть из верхнего люка, он распростерся на броне, нахватав осколков или пуль. Да и черт с ним, главное – фриц так и не отпустил из рук «шмайссер».

Отобрав у мертвяка трофей, Марлен на ощупь проверил магазин – полный. Вставив его обратно, он повесил автомат на плечо. Пригодится.

– Вика, трофеи нужны?

– Ага!

– Полезай в танк.

– Да ну-у…

– Мухой!

– Есть, товарищ старший лейтенант…

– Пулемет должен быть на месте.

– А, ну да!

Тимофеев залез в танк, долго там возился, бурчал, звякал железяками и наконец показался из люка.

– Готово! Только патроны я не утащу.

– Все потащим, а то у нас одни пистолеты с собой.

– Давайте поторапливаться, – сказал Фролов, – а то сейчас бензобак жахнет.

– Пошли.

Едва они скрылись за кромкой оврага, осторожно спускаясь по пологому склону, как жахнуло. Зарево поднялось так высоко, что осветило почти весь овраг, не затронув самое дно.

– Тут сухо! – бодро сказал Вика. – Лед крепкий!

Тут же послышался всплеск.

– А ручеек совсем мелкий, по щиколотку!

Выбравшись на противоположный склон оврага, Марлен оглянулся. «Ту-2» горел весь. «Четверка» на фоне огня выделялась черным непроглядным силуэтом.

– Идем.

– А куда?

– На восток. Передовая – там. Слышишь?

Издалека доносились раскаты пушечных громов. По восточному окоему чуть-чуть позаривали огни. То ли артобстрел, то ли бомбежка. Или все вместе – на фронте сейчас такое месиво, такое неистовство…

Румынов с итальянцами можно не считать, вояки из них никудышные. Немцы отдувались за всех, но это были настоящие солдаты. Их можно было презирать за желание получить участок на захваченных землях, с домиком и русскими рабами, ненавидеть за их жестокость и людоедские обычаи, но одного у немцев не отнять: воевать они умели. Тем больше славы победителям «героев вермахта»…

Марлен поежился. Им повезло не только в том, что самолет не загорелся, но и еще с одним обстоятельством – почти не было снега. Как выпал первый снежок, так он и остался, почти выдутый ветром. А то бы пробирались через сугробы. Кстати, и не дуло. Морозец стоял, а ты не стой, топай быстрее, согреешься…

Исаев потуже запахнул ватник. Панфиловцы называли этот предмет одежды фуфайкой. В кабине самолета фуфайка страшно мешала – там и без того не развернешься, а тут еще «ватин» этот. А под ним толстый свитер и байковая рубашка.

Зато сейчас тепло. Вика и вовсе умней его оказался – он и штаны ватные натянул. Для сугреву. Ничего, суконные брюки плюс белье – нормально. Лишь бы не было ветра. И вообще, главное, чтобы ногам тепло было. А с этим полный порядок, Марлен бурки надел. Точь-в-точь такие, что у Бывалого были в «Операции «Ы» – войлочные, мягкие. В валенках, не чуя земли, Исаев ощущал себя неуклюжим. А в бурках – самое то.

– Подтянись!

Незаметно рассвело. Ну, как рассвело… Никаких румяных зорь не наблюдалось, просто горизонт на востоке посерел, а потом эта белесость заполнила полнеба. Вроде ночью ясно было, откуда только эти тучи взялись? Серая облачность нависала низко, будто сдерживаясь едва от того, чтобы вовсе не рухнуть на холодную землю.

– Тучки – это хорошо, – бодро сказал Фролов, словно отзываясь на мысли Марлена. – Хрен нас кто сверху увидит. Погода нелетная!

– Лишь бы не завеяло, – пропыхтел Биктудин, перекладывая на другое плечо мешок с патронами. – А это чего такое торчит, не пойму – чертежи, что ли?

– Это только похоже на тубус. Немцы в такой таре запасные стволы хранят. Пулеметы у них хорошие, скорострельные, но изнашиваются быстро. Постреляют, постреляют, старый ствол выкручивают, новый вставляют. Кстати, там должна и асбестовая рукавица быть, чтобы об горячий ствол не обжечься.

– Имеется, – солидно ответил Вика. – Полный комплект.

– Давай сюда, понесу, – проворчал Исаев, принимая мешок с патронами.

– С облегчением вас! – тут же вставил Тимофеев.

Закинув мешок за спину, Марлен зашагал – вперед.

– Я тут как раз думал насчет снега. Хорошо, думаю, что не навалило! Замучились бы идти. А сейчас до меня еще одна польза бесснежной зимы дошла – мы бы на белом фоне далеко видны были!

– Я ж говорю – везет!

* * *

Везти перестало после полудня, когда решили малость отдохнуть и перекусить. Один сухпай на всех – не объешься, но хоть согреешься, кипяточку похлебав.