– Нет. Нет и еще раз нет. О тебе я буду рассказывать своим будущим любовникам.

Неожиданно Лариса нахмурилась и бросила тревожный взгляд на часы. Ко мне также начало потихоньку возвращаться рациональное начало.

– Что, один из любовников должен сейчас прибыть сюда? – насмешливо спросил я.

– Подъем! – неожиданно резко сказала Лариса.

И, видя мое замешательство, яростно повторила:

– Я сказала, подъем!

– Когда придет Романцев? – спросил я, застегивая штаны.

– Через полчаса, – деловито ответила Лариса, натягивая колготки. – Сейчас ты заберешь меня к себе. Он не должен тебя видеть.

Проснувшись после двух часов неожиданно свалившегося на меня сексуального счастья, я лихорадочно попытался проанализировать произошедшее со мной. Увы, мои способности к анализу пребывали в плачевном состоянии. Я сумел отметить лишь факт, что Лариса, несмотря на мои неясные предчувствия о ее тайных злых намерениях, все же скорее оставляет впечатление обычной милой женщины, чем злой мегеры, способной на действия, выходящие за пределы здравого смысла.

Уже когда мы ехали в машине, я спросил:

– Ты мне не рассказала о двух мужчинах, которые наверняка много значили для тебя в жизни. О своем бывшем муже и нынешнем бойфренде. Почему?

– Потому что ничего интересного, – отрезала Крикунова. – Но раз ты хочешь, то – пожалуйста… Муж был моим первым мужчиной. Справедливости ради надо сказать, что он не был из породы тех идиотов, которые в первую брачную ночь насилуют своих жен, делая их потом на всю жизнь фригидными. Он в принципе делал все правильно. Но его губила суета. Он все хотел успеть, все попробовать… По количеству смен поз в единицу времени ему нет равных. Я очень от него уставала. Но разошлись мы не из-за этого. Просто не совпали идеологические установки. Он классический однолюб, из тех, кто влюбляется всерьез и надолго. Причем старается не показывать того, что любит, и часто опускается до показной грубости. После того как он меня потерял, год не мог отойти и продолжать жить нормальной жизнью. До сих пор утверждает, что испытывает сложности в общении с другими женщинами. Жалко, хороший парень…

– А Романцев?

– Увы… – протянула Лариса. – Дай мне сигарету.

Я так удивился, что едва не выпустил руль из своих рук.

– Ты же терпеть не можешь дыма!

– Давай, не спорь…

Доехав до очередного светофора, я залез в карман, достал сигарету из пачки, подал ее Ларисе и щелкнул зажигалкой. Выпустив дым, она еще раз произнесла:

– Увы… У Вадика серьезные проблемы с этим делом. Это единственный мужчина, секс с которым для меня является пыткой.

– Импотенция?

– Угу, – буркнула Лариса. – Почти…

– Почему же ты с ним?

– Во-первых, потому что его жалею, а во-вторых, потому что он дает деньги на лечение моего сына. Ну, к тому же я иногда добиваюсь положительных результатов с ним.

Она подняла голову и с гордостью выпустила дым в окно. Мы уже въезжали в двор моего дома, когда Лариса, задумчиво глядя в ветровое стекло, произнесла:

– Иногда мне кажется, что я могу абсолютно все. Ощущение абсолютной силы. Вот, например, ты, детектив Мареев, сразу вызвал у меня интерес, и я сказала себе, что ты станешь моим. И надо же, стал! И я думаю, что это не предел. Ты наверняка будешь покорным и ласковым, наверняка будешь выполнять то, что я тебе скажу, наконец, станешь моим верным рабом…

При других обстоятельствах и с другой женщиной я бы лишь посмеялся над этими самонадеянными высказываниями и со скептической улыбкой промолвил бы: «Ну, уж нет…» Сейчас же ко мне снова вернулось ощущение опасности. «А вдруг действительно эта безобидная с виду гетера является ведьмой, обладающей мистической силой?» – подумал я, внутренне холодея от этой мысли.

Закрыв машину и пропустив Ларису вперед, я в который раз поймал себя на мысли, что не в силах противостоять чарам этой женщины. Войдя в квартиру, я принял решение.

– Сейчас мы будем пить чай, – категорически сказал я. – «Принцесса Канди», неповторимый вкус.

Я мечтательно закатил глаза и причмокнул языком. Лариса слегка скептически на меня посмотрела, прищурилась и сказала:

– Ну, давай… Только потом мы продолжим то, что не докончили у меня.

На губах у нее заиграла похотливая улыбка.

– Конечно, продолжим, – заверил я Ларису и пошел на кухню, попросив посидеть ее в зале.

Там я приготовил две чашки, и в одну из них вместе с пакетиком «Принцессы Канди» насыпал немного белого порошка. Затем, поставив чайник, вернулся в зал, включил аппаратуру и засунул в проигрыватель диск Патриции Каас. «Ауф фидерзеен!» – раздался из колонок мощный женский голос, при звуке которого Лариса вся просияла и одарила меня благодарным поцелуем. Для меня же слова песни открылись в своем прямом смысле: «До свидания!» Через полчаса я смогу сказать тебе это, моя очаровательная ведьмочка!

Мое настроение улучшилось, я почувствовал прилив сил и азарт.

Попивая чай, Лариса постоянно бросала на меня взгляды, то резкие и пронзительные, то ласковые и кокетливые. Я сидел и молча, с улыбкой смотрел на нее. Я делал вид, что любуюсь ей. Я понял, что она ни о чем не догадывается, и это было моей первой сегодняшней победой.

Я отважился даже на то, чтобы непринужденно рассказать парочку анекдотов. Они произвели на Ларису впечатление, обратное обычному в таких случаях. Она зевнула раз, потом другой и устало сказала:

– Мне, наверное, надо отдохнуть.

– Вполне возможно, – тут же согласился я. – Приляг на диван.

Лариса опустилась на подушку дивана головой, при этом ноги ее находились на полу. Она успела произнести лишь невнятно: «Иди ко мне!», как дыхание ее стало равномерным, и она плавно отправилась на встречу с дедушкой Морфеем.

«Вот так вот!» – потер я руки, нагнулся и положил ноги Ларисы на диван. Она свернулась калачиком и подложила руки себе под голову.

Я же, насвистывая что-то из Патриции Каас, отправился в потайную комнату. Я забыл, что Приятель вчера объявил забастовку. Чертыхнувшись и не надеясь на особый успех, я включил программу и набрал необходимые команды.

Я радовался как ребенок. Приятель попросил меня ПРЕДСТАВИТЬСЯ! Я с восторгом выполнил эту просьбу, а также еще несколько других, составляющих обычные формальности нашего с Приятелем общения.

В следующие полчаса он резидентно принял у меня всю накопившуюся за два дня «глюков» информацию по делу. Я ощутил себя снова полноценным рациональным человеком, очистившимся от непосильного гормонального груза и способным на любые решительные действия.

Приятель размышлял довольно долго.

И ошеломил меня разнообразием и неожиданностью своих выводов: