Трое служителей зоопарка сидели на стене, глядя на печально известную наследницу, и ухмылялись. Якопо проклял их и себя. Ему следовало настоять, чтобы он, Десдайо и Амелия остались одни. А еще лучше — избавиться от Амелии. После долгой прогулки от особняка иль Маурос девушка немного расслабилась.

— Якопо… — Амелия только сейчас заметила его лицо. — В чем дело?

— Какие-то головорезы. Ты же знаешь этот город.

— Он сражался с ними, — заявила Десдайо.

Амелия склонила голову набок, серебряные наконечники на косичках зазвенели.

— По мне, так выглядит профессионально. В отличие от стежков.

— Амелия…

— Госпожа моя, в этом я разбираюсь.

— На меня напали, — сухо ответил Якопо. Его любимая бородка исчезла, нижний край багрового пореза заходил намного ниже линии бритья.

— И ты сражался с ними?

— Определенно, — сказала Десдайо. — Поскольку он здесь. А теперь пойдемте смотреть животных. — Сегодня она решила не думать о плохом. Иногда ей казалось, что Атило только и может говорить о таких делах. Политика, жестокость, старые войны и…

Герцогиня.

Еще одна его тема. Имя Алексы мелькало в разговорах тут и там, будто речь шла о старом друге. Или о давней любовнице, с горечью подумала Десдайо. Даже она не могла отмахнуться от слухов. Старые друзья, которые не разговаривали с ней целый год, позаботились сообщить ей новости. И Амелия… Может, Десдайо просто неправильно поняла Атило. А может, и правильно.

— Ты сказал, тигрица?

— Да, госпожа моя. Она там, рядом со страусом.

— Мне казалось, у Марко есть носорог.

— Он умер. Говорят, он тосковал по покойному герцогу и отказывался от пищи.

— Наверно, заболел, — заметила Амелия. — Заболел и заскучал. И наверняка умер от болезни и скуки. Или просто от скуки.

— Ты сегодня не в духе? — резко спросила Десдайо.

— Госпожа моя, оглянитесь вокруг, — Амелия взмахнула рукой. Железные прутья, стены и глубокие рвы, рыбачьи сетки, которые не давали улететь редким птицам. — Это место — тюрьма. Оно омерзительно, — громко закончила девушка. Десдайо оглянулась, надеясь, что слова Амелии никто не слышал. Поблизости были только служители, но они слишком увлеклись своими шуточками.

— Ты можешь подождать снаружи.

— Спасибо, — сказала Амелия, хотя Десдайо подразумевала наказание. Амелия фыркнула в сторону служителей и кивнула леопарду, проходя мимо его клетки. Леопард провожал ее взглядом до самых ворот.

— Поразительно! Даже не знаю, почему она так…

— Я рад, что мы одни, — сказал Якопо.

Десдайо очаровательно покраснела. На месте Атило он взял бы ее в постель еще год назад. Она совершенна, как роза. Но ему следовало сорвать бутон, прежде чем он распустится, а не ждать, пока его сдует ветром. И великолепная фигура. Во всей Венеции нет такой женщины. Служители явно разделяли это мнение, продолжая пялиться на Десдайо. Но долго она не сохранится. Женские формы быстро портятся.

Если Десдайо переживет роды, она будет возиться с ребенком-полумавром, кормить его, шлепать и уговаривать, наймет кормилицу и няньку, а потом будет мешать им заниматься делом. После бойни на Каннареджо Якопо мечтал, что когда-нибудь станет Клинком, может, даже приемным сыном Атило. Но надеждам Якопо не суждено сбыться. Десдайо подарит мавру наследника. А если нет, у старика сейчас в любимчиках ходит беловолосый урод.

— Якопо, ты нахмурился?

— Задумался, госпожа моя, — он отвесил низкий поклон. — Постараюсь больше этого не делать.

— Прочь думы, — рассмеялась Десдайо.

Когда Якопо предложил ей руку, Десдайо удивилась, но все же приняла ее и направилась к клетке со страусом. Они прошли мимо пустого вольера.

— А здесь кто жил?

— Единорог герцога Марко, госпожа. Последний в мире. Насколько я слышал.

— Правда? — Десдайо распахнула глаза. — И что с ним случилось?

— По одной версии, умер от старости.

— А по другой?

— Забит и завялен по приказу нового герцога. Марко хотел выяснить, похож ли он на вкус на конину. Уверен, это неправда…

От потрясения Десдайо позволила обнять себя за талию и отстранилась только через пару секунд. Рука Якопо скользнула по ее ягодицам. На ощупь такие же пухлые, как на вид.

Она вспыхнула, но он промолчал. Только улыбнулся.

Страус оказался крупным и серым, с короткими перьями и нелепыми крылышками. Ноги как у индейки, только раз в пятьдесят больше. А шея такая длинная, что маленькая головка возвышается над людьми.

— У него нет горба.[20]

Горб у него был, просто очень маленький. Но Якопо предпочел не указывать на это.

— Они живут в пустыне, — сказал он, пользуясь знаниями, которые почерпнул сегодня утром. — Отсюда и название. Они могут месяц прожить без воды.

Ему удалось произвести впечатление на Десдайо.

— А здесь — тигрица, — Якопо подвел девушку к кирпичной хижине. Вместо одной стены установили решетку. Хижину окружала свежая канава.

— Бедный Марко, — сказала Десдайо, когда они приблизились.

Якопо осторожно поднял бровь.

— Все это сделано, чтобы держать его подальше. А ведь он наверняка хотел кормить зверя с рук.

— А вы встречались с новым герцогом?

— Да, — Десдайо ответила подчеркнуто нейтрально. — Отец надеялся…

Ну разумеется. Какой же венецианский отец не пожелает выдать свою наследницу за герцога, безумен он или нет? Невелика жертва, когда наградой будет рождение наследника герцога, доступ к миллионам Миллиони, торговые пути на Восток и защита хана Тимура бин Тарагая.

— И вы отказались?

Он обидел девушку. Сильно обидел. Десдайо остановилась шагах в двадцати от хижины. Якопо низко поклонился и примирительно улыбнулся.

— Простите меня. Я расстроил вас, — улыбаться больно, но ему требуется расположение Десдайо.

— Я хорошая дочь.

«В самом деле? — подумал Якопо. — Тогда почему ты живешь с мавром, хотя он до сих пор не женился на тебе? Почему отец от тебя отрекся? И как же меня угораздило… — он потрогал шрам, нащупав свежий шов. — Ведь я всего лишь рассказал правду. Ты же действительно выходила из погреба Тико».

— Давайте посмотрим на тигрицу, — сказал он.

Их приветствовала хмурая белая морда. Зверь коротко оскалился и вновь двинулся по кругу, протаптывая тропинку в соломе, которая устилала хижину. Вонь стояла просто невероятная. А ведь сейчас еще прохладная весна, небо пасмурное и солнце почти не светит.