Я как бы развесил уши:

– Как интересно. А, знаешь, я ведь теперь твердо верю в математические прогнозы. Твой, ведь, ну, который ты объявил каббалистам, сбылся.

Для него мои слова, похоже, оказались неожиданностью:

– Ты это понял?

– Да, конечно.

– А больше никто… – заметил он и вдруг вдохновился. – А ты напишешь об этом в своей статье?

Я как бы раздумывал:

– Ну… Может быть… Видишь ли, одного прогноза ведь маловато. Это могут счесть случайностью. Мой главный редактор, наверняка, не поверит. Хотя я лично верю.

Антон убежденно сказал:

– Это не случайностью. И следующий мой прогноз сбудется на сто процентов.

Я подсказал:

– «Это случится 10 марта…»

Он уже не удивлялся тому, что я знаю и об этом его прогнозе:

– Да. Случится. Да, 10 марта. А потом будут новые происшествия. Сбудется и следующий прогноз, и следующий, и следующий.

Я спросил, стараясь быть как можно спокойнее:

– А сколько будет происшествий всего? Когда они произойдут.

Антон ненадолго задумался, потом решительно встал из-за стола:

– Пойдем ко мне, покажу.

Я тоже вроде бы съел все, что можно.

Мы поднялись в комнату к Антону. В прихожей столкнулись с парнем, выходящим из душевой комнаты. Антон кивнул на меня:

– Это Александр, тоже математикой интересуется, – и кивнул на парня. – А это мой сосед по блоку – Юра Таиров. Хороший инженер будет. Он летающую тарелку изобретает. Скоро на ней катать будет всех желающих. Хоть над Москвой, хоть по бесконечным просторам Вселенной.

Сосед недовольно огрызнулся:

– А Антон будет шпионом, – и юркнул в свою комнату. Мы зашли в жилище Антона.

Это была точно такая же комната, как у Зои. Только захламленная, заваленная картонными коробками, судя по надписям, из-под компьютерной техники. Видимо от этих коробок пахло чем-то химическим.

Я кивнул в сторону стены:

– А сосед он что, действительно тарелку делает?

Антон подтвердил:

– Да, только ей практически и занимается. Никуда кроме лекций и библиотеки не ходит. По-моему он уже год из ГЗ не выходил, свежим воздухом не дышал.

– Прямо как черный аспирант, – подумал я вслух.

– Что? – не понял Антон.

– Ничего. Это я так. И получается у него эта тарелка?

Антон одобрительно кивнул:

– Очень даже может получиться. По крайней мере, расчеты правильные.

Я поинтересовался:

– И ты, как он, из ГЗ никуда не выходишь?

Он покачал головой:

– Отчего ж… Я работаю много, но не хочу быть просто придатком мозга. Ничто человеческое мне не чуждо. Я спортом занимаюсь. На тусовки разные хожу. Там на меня пока мало внимания обращают. Но рано или поздно, благодаря науке, стану известным…

– Известным шпионом?

– Почему? – не понял Антон.

Я снова кивнул в сторону стены:

– Сосед же сказал, что ты шпионом будешь.

Он усмехнулся:

– Да, это я одно время криптографией, шифрами занимался. Очень это у меня хорошо выходило, ну, меня в соответствующие органы позвали на работу. Но скучно это – одним и тем же заниматься всю жизнь. К тому же я потом другим делом увлекся. Почти не секретным…

– Почти?

– Да у нас тут почти все секретное. Куда ни ткни, везде математику для военных и всяких специальных целей приспособить можно. Но то, чем я теперь занимаюсь, как сказал уже, почти не секретное. И прославиться можно с этим делом еще при жизни. А в органы ведь пойдешь, так после твоей смерти про тебя лет через пятьдесят расскажут. Может быть, расскажут, а может, и нет. А может быть, и расскажут, но не о тебе. Пойди потом кому докажи…

Мне не терпелось:

– Так, чем ты увлекся. Расскажи, раз оно почти не секретное?

– Сейчас покажу и расскажу, – Антон сел за компьютер. – Понимаешь, какая штука. В научном мире есть совершенно неисследованные вещи в казалось бы исследованных областях.

– Например?

– Например, ну самое элементарное: 2х2 – это не всегда 4.

– Ты, значит, этим занимаешься?

– Нет, – снова усмехнулся Антон, – более интересной штукой.

– Какой?

Он обернулся на меня от экрана компьютера:

– Теорией неровного поля.

Мне это ничего не говорило:

– А что это такое?

Он вздохнул:

– Как бы тебе это попроще объяснить… Футбол смотришь?

– Да, случается.

Антон провел рукой по пыльному столу:

– Там поле, по которому футболисты бегают, ровное?

– Вроде бы ровное.

– Вроде бы ровное, а мячик по кочкам скачет, футболисты ни с того, ни с сего спотыкаются?

Я согласился:

– Бывает.

Он продолжал:

– Бывает, потому что поле, хотя кажется таким гладеньким после газонокосилки, на самом деле неровное.

– И?

Антон торжествующе смотрел на меня:

– И так не только с футбольным полем, так со всеми предметами, со всеми линиями и пространствами. Везде есть кочки и ямки. Даже когда их незаметно, не видно. Даже в идеально ровных пространствах и процессах.

– И?

– И их математически можно высчитать, рассчитать в соответствии с материалом, окружающей средой, движением и прочими факторами.

Теперь понял:

– И ты этим занимаешься?

– Да.

Я был несколько разочарован. Кочки и ямки были далеки от моего расследования в ГЗ. Но нужно было поддерживать разговор:

– Наверное, интересно. А практическое значение есть?

– Конечно, – удивился Антон. – Это же очевидно. Например, можно рассчитывать крепость материалов. Можно планировать выбросы энергии. Можно предсказывать цикличность и «выбросы» многих процессов.

Я предположил:

– Например, землетрясений?

Он развел руками:

– Землетрясений, цунами, ураганов, других событий. Эту штуку можно наложить на любой город, на страну, на мир. И тогда можно, например, предсказать, где и что может случиться.

И тут я вдруг догадался:

– Так тот прогноз, что ты дал – и про 15 февраля, и про 10 марта – это теория неровного поля?