Рука Ганнибала уже сморщилась, почернела, медленно текущая черная кровь уже полностью из нее вытекла. Лилит надеялась, что внутренние органы Ганнибала не постигла та же судьба. Густая кровь душ, насколько ей было известно, находилась в их телах только для того, чтобы обеспечивать гибкость. Других функций у нее не было, или же демоны о них не знали.

— Маго, — сказала Лилит, — руку он потеряет и часть плеча тоже. — Говорить на языке душ без практики оказалось непросто, к тому же звучал он грубо и раскатисто.

Маго стоял рядом и смотрел, как она касается его брата, осматривает, где и как зашивать. Лилит достала набор инструментов, выбрала свой любимый маленький нож, которым прежде вырезала фигурки, и решительно рассекла полоски кожи, удерживавшие руку у плеча.

— Элигор, помоги, пожалуйста. — Она указала почерневшим от крови Ганнибала пальцем на нож большего размера.

Они молча удалили рубец, и из Ганнибала сразу же — быстро, даже слишком быстро — потекла черная жидкость. Лилит торопливо отложила нож и вдела в ушко иглы самое тонкое сухожилие. Элигор стягивал края кожи, а она шила мелкими стежками. И понимала, что решение далеко не идеально, и лучше бы этим занялся кто-то более знающий.

Стежки получались аккуратные, частые и прочные, и, пока она добралась до шеи, прошло довольно много времени. Лилит шила и вдруг поняла, как много вложила она в эту душу. Но ведь правда: Ганнибал — не только талантливый полководец, он способен повести за собой людей не только на поле боя. И она готова была всеми силами ему в этом способствовать.

По мере продвижения иглы пальцы Элигора перемещались по шву, стягивая сшиваемую кожу. Когда Лилит завершила работу, он отступил на шаг и восхищенно осмотрел шов. Да, сухожильной нити почти не видно.

Она затянула наконец крохотный узелок под шеей Ганнибала, выпрямилась и чуть улыбнулась. Шов держал прочно, жидкость не просачивалась, но для верности Лилит произнесла заклинание и провела по шву пальцем. Тот тут же полностью зажил, сменился здоровой кожей.

— Все, что я могу. Внутри, к сожалению, ни в чем не разбираюсь. Теперь подождем, последим.

Элигор кивнул, повернулся к Маго, и на лице у того появилась надежда.

— Он выздоровеет, Маго, — убежденно сказал демон на языке душ. — Потеря руки, конечно, создаст проблемы. Но если вспомнить, с чем вы тут сталкивались до этого… Думаю, все образуется.

Лилит глянула на Элигора удивленно:

— А я не знала, что ты умеешь и это, Элигор.

— Что? Обманывать?

— Нет, — мягко возразила она. — Ты — не врешь. Ты ободряешь. Но я подумала о том, как свободно ты владеешь их языком. Это же очень трудно.

— Языки — моя страсть, госпожа. — Капитан был явно польщен.

— Да-да, я слышала. И еще раз убеждаюсь, что лорд Саргатан умело подбирает соратников.

Лилит собрала инструменты, завернула их в кожу, аккуратно завязала тесемки. И еще раз посмотрела на Ганнибала. Черты генерала ясно говорили о его воле. «Наверное, в жизни с ним тоже считались», — подумала она и тут же с удивлением поняла, что она гордится этой душой. Да, в Аду она была самым лучшим ее творением.

Лилит повернулась к Элигору, посмотрела в его льдистые глаза.

— Я хочу пойти к Саргатану, но не уверена, что найду его. Проводишь?

Элигор чуть поколебался.

— Но, госпожа моя, лорд, конечно же, в своих покоях…

Знал ли Элигор, где Саргатан, и, верный долгу, скрывал его местонахождение или же не знал — этого Лилит не поняла.

— Нет, Элигор, его там нет.

Элигор чуть поджал губы. И снова она не смогла понять, упрямится он или обдумывает варианты. Знает он, где Саргатан, или она открыла ему сейчас то, о чем он не удосужился подумать сам? Крылья демона вздрогнули, он опустил взгляд, то ли обдумывая ситуацию, то ли понимая, что же именно она ему предлагает. Так или иначе, его размышления вели к одному выводу. Он не мог ей возразить. Ведь она — Лилит, и отмахнуться от нее было нельзя.

Он поднял взгляд:

— Да, я провожу тебя.

— Я не сомневалась.

* * *

Ей снились ароматные зеленые деревья, яркие пятна плодов в их кронах, потоки бриллиантово-переливающейся воды, мягкий ковер травы под ногами, ставшей вдруг такой же, как ноги душ. Ей снились лучи солнца — согревающие, золотящие ее обнаженное тело, окутывающие его чувственным теплом. Она ходила по небесному саду, который некогда так хорошо знала. Лилит понимала, что все это ей лишь снится, но лазурное небо не теряло своей прозрачности…

Отдаленное мягкое шуршание приближающихся шагов Элигора вернуло ее из утерянного сада, опустило во тьму реальности. Проснувшись, она, как это бывало часто, ощутила горечь, и та уничтожила всю радость. Да, Лилит по-прежнему тосковала по тем местам и по свободе, исчезнувшей вместе с ними, тосковала даже больше, чем по краткой своей жизни с Люцифером. Конечно, она понимала, что это — лишь фантазия: ее гнев, вполне осознанно обращенный на души, длился лишь какую-то дюжину их поколений — ничтожный миг для Небес, — но и этого было достаточно. Что прошло — то прошло. И она давно уже поклялась, что, даже если все серафимы Небес упадут перед нею на колени, умоляя вернуться, она откажется. Престол вышвырнул ее сюда, здесь она и останется.

Поднявшись с жесткой скамьи, Лилит небрежно откинула прочь шкуры, зевнула и потянулась. Увидев, как Элигор поспешно отводит взгляд, она быстро прикрылась. Она то и дело забывала, какое впечатление производит на окружающих.

Ее внимание привлек звук из-за толстой двери святилища, и она кивнула Элигору. Тот пока что ничего не услышал. Обладая острым зрением воздушного стража, слухом он не превосходил остальных демонов, обычно несколько тугоухих.

Элигор подступил к двери и прижал к ней ухо. Лилит улыбнулась: даже самый ничтожный звук убеждал ее в том, что Саргатан — там, внутри.

Элигор оторвался от двери и пожал плечами:

— Извини, госпожа, мою скрытность. Ты проявила мудрость, угадав, где он.

— Его мучают сомнения, Элигор. Особенно после потери друга. Куда же ему еще пойти…

— Лишь немногие знают о Святилище. Я должен был…

Лилит прижала палец к губам.

— Он снова и снова повторяет одно и то же, — прошептала она. — С тех самых пор, как ты оставил меня здесь. Но я не могу понять. Это, без сомнения, старый язык. Я бы сказала, что он молится.

— Нет, ты ошибаешься. Это запрещено. Далее он…

— Вот он-то как раз и осмелится.

Элигор улыбнулся:

— Мы и вправду в новом мире.

Изнутри донесся низкий стон — достаточно громкий, чтобы услышал и Элигор. Отзвук боли, больше похожий на тот, что может исходить из глотки животного.