— Заткнись! — рявкнули мы с Продавцом одновременно.

Но я всё-таки добавил:

— Пожалуйста. Замолчи, пожалуйста.

Всё-таки он был всего лишь маленький умный ребёнок в большом уродливом теле.

Через пятнадцать минут я вышел из Комка. Слегка ошарашенный и задумчивый, но по крайней мере у меня появилась надежда.

Стражи ещё ожидали монаха. Пожалуй, тот задержался лишь для того, чтобы дослушать мой разговор с Продавцом. Очень любознательный Изменённый…

А у стражи появилась компания. Двое подростков толклись рядом, безуспешно пытаясь показаться серьезнее и старше своих двенадцати-тринадцати лет. Один светловолосый, очень аккуратный, даже в отглаженной рубашке, второй смуглый и растрёпанный, по погоде — в футболке и шортах.

Если двое, то разговор серьёзный. По себе помню, в этом возрасте в одиночку что-то настоящее затевать стрёмно, а когда в компании трое и больше — обязательно начнутся хиханьки и подколы.

Я остановился, мне было не то, чтобы любопытно, о чём дети общаются со стражей, сколько хотелось отвлечься от разговора.

Мальчишки уставились на меня с неодобрением. Светленький сказал:

— Тут вам не общественные слушания.

Ого, слов-то каких нахватался!

— Ему можно, — неожиданно сказала старшая стража. — Он тоже Изменённый.

— Да ну! — выдохнул светлый. — Правда, что ли?

Пацаны уставились на меня.

— Не похож, — сказал растрёпанный с сомнением.

— Он Защитник, — пояснила старшая стража. — Он был призван Гнездом для защиты и получил силу Изменённых. Когда сила Призыва была с ним, он мог порвать меня на кусочки.

Всё. Внимание детей переключилось на меня.

— А сейчас тоже можете? — спросил аккуратный с придыханием.

— Порвать на кусочки? — уточнил я. — Нет, Призыв снят. Могу вам подзатыльник отвесить.

Пацаны помрачнели, словно надеялись увидеть аттракцион — разрывания стражи на части.

— Возвращаясь к твоему вопросу, — сказала старшая стража. — Вам не надо ничего бояться. В космосе много разных существ, среди них есть жуткие создания. Но мы защищаем Землю.

— Мы не боимся! — возмутился растрёпанный. — Мы наоборот! Если надо — мы готовы.

Они что, в Гнездо просятся?

— Хорошо, — торжественно сказала стража. — Если потребуется больше Изменённых, то об этом объявят. Тогда вы сможете прийти и предложить свою помощь.

— А пока вам надо хорошо учиться, чтобы человечество могло и само за себя постоять! — быстро добавил я. И ощутил себя древним, как отец или деда Боря.

Возмущаться пацаны не стали. Очень серьёзно кивнули, а потом светловолосый протянул старшей страже руку. Стража церемонно и осторожно пожал ему ладошку и пацаны, толкаясь и тихонько смеясь от собственной смелости, пошли к метро.

— В Гнездо вербовались? — спросил я.

— Каждую ночь одного-двух ловим, — ответила старшая стража.

Я покачал головой. Надо же. Сразу после Перемены Изменённых боялись, особенно дети. Ходили страшилки, что они любят полакомиться мелюзгой, ну, или превращают их в себе подобных.

За руку прощаться со стражей я не стал. Кивнул, пошёл к метро. И у входа нагнал мальчишек. Похоже, те меня ждали.

— Можно вопрос? — выпалил светловолосый.

— Валяй.

— Вы правда были Изменённым?

— Да.

— И как это? — жадно спросил он.

Я подумал.

— Странно и немного страшно. Но я не хотел, так получилось. А можно и мне вопрос?

— Как со стражей? — понимающе сказал мальчишка. — Можно.

Видимо они и впрямь много тусовались у Гнёзд.

— Почему вы проситесь в Гнездо? — спросил я. — Вы здоровые умные ребята. Живёте в Москве. Вроде не голодные, не оборванные. Родители есть, верно? Любят вас. А вы спрашиваете у стражи, можно ли прийти в Гнездо.

Мальчишки переглянулись.

— А вы зачем стали Изменённым?

— Случайно, сказал же. Ещё из-за любви, но она тоже всегда случайна. А вы?

Светловолосый пригладил волосы, будто собирался выйти к доске. Отличник, наверное. И явно очень «домашний».

— Вы не поймёте, наверное.

— Я попробую.

— У них… всё какое-то настоящее… — мальчишка глянул на меня исподлобья, потом покосился на товарища, будто опасаясь насмешки. Но тот тоже смотрел серьёзно и даже кивнул. — Вы не думайте, что мы хотим быть большими, сильными и быстрыми… то есть тоже хотим, но… Вот у меня папа инженер. Он говорит, что мы от Инсеков отстали навечно. Что Изменённые хоть для чего-то нужны, может работают на Инсеков, может сражаются, но хоть что-то. А мы копошимся как дикари.

— И у меня папа тоже самое говорит, — подтвердил растрёпанный. — Он врач. Если бы Инсеки захотели, то его профессия была бы никому не нужна. Может они и захотят ещё! Зачем учиться, когда всё окажется ненужным?

Они замерли, ожидая моего ответа.

— Я понимаю, — сказал я.

— Мы не видим для себя достойного будущего! — выпалил ободрившийся светловолосый. То ли чужие слова, то ли умеет по-взрослому формулировать…

Я кивнул.

— Не будете спорить? — настороженно спросил растрёпанный.

— Нет, — сказал я. — Спасибо за разговор, ребята. Вы славные.

И пошёл к метро.

Может я и зря не стал с ними спорить. Но не умею врать детям.

Не знаю, было ли это проявлением осторожности Слуг или же случайностью. Но они и впрямь устроили своё собрание так, что никакую взрывчатку мы использовать не могли.

Этим вечером Слуги собирались в Лаврушинском переулке, в одном из конференц-залов Третьяковской галереи.

К вечеру небо над Москвой оставалось всё таким же чистым и светлым, как весь день. Лунное кольцо в закатных лучах начинало серебриться и отблёскивать багровым. Показалась Диана — она мельче Селены и выглядит не так аккуратно.

Мы встретились в Малом Толмачёвском переулке, напротив итальянского визового центра. Здесь всегда были люди, и мы не привлекали особого внимания.

Я подошёл вторым и сразу увидел деда Борю. Старик сидел на скамейке и выглядел предельно интеллигентно: в костюме, при галстуке и в шляпе. Почему-то он удивительно постарел за две недели, которые мы не виделись. При первой встрече я его возраст определил как что-то между полтинником и семьюдесятью годами, настолько он был неявный. Сейчас бы сразу понял, что семьдесят ему уже стукнуло.

— Здравствуйте, деда Боря, — сказал я.