«Пожара?»

Она открыла было рот, но задать вопрос не успела — девушки продолжали.

— Но если Винтер здесь, — говорила Молли, — значит, Джейн опять ее нашла, верно?

— Если это та самая Винтер, — возразила Энди. — Мало ли на свете девушек с таким именем!

— Не знаю, что там у вас болтали, — вмешалась Винтер, — но бьюсь об заклад, что все это — полная чушь. Хотя я и правда та самая Винтер, что была в «Тюрьме миссис Уилмор» вместе с Джейн.

Девушки дружно ахнули.

— Так ты не сбежала и не вступила в армию? — спросила Энди.

— Сбежала, — призналась Винтер, — но и только. Все прочее — вранье. «Пора придумывать легенду для прикрытия», — мрачно подумала она.

— Мне всегда нравилась та история, где Винтер стала королевой бандитов, — заявила Нел. — Так ты стала королевой бандитов?

Винтер рассмеялась.

— Нет, — сказала она, — и это вранье.

— Слушайте! — воскликнула, оторвавшись от чтения, Бекс. На носу ее сидели очки. Одна из проволочных дужек давно сломалась, и ее заменили веточкой с бечевкой. — Здесь написано, что Дантон сегодня тоже выступает с речью! На Триумфальной, как в прошлый раз.

Всеобщий интерес к Винтер тотчас схлынул, и это ее вполне устроило. Через минуту вернулась Абби с двумя тарелками и стаканами. На тарелках красовались обильные порции картошки, изжаренной ломтиками в свином жире, с парой толстых лоснящихся сарделек по краям. В Хандаре, на марше Винтер душу продала бы за такую плотную трапезу, и на время еда полностью завладела ее вниманием. Краем уха она слышала, как девушки обсуждают политическую позицию Дантона и спорят, есть ли прок от твердой цены на хлеб и сумеют ли добиться чего–то стоящего Генеральные штаты.

— Мы должны пойти на это выступление, — сказала Бекс, когда Винтер ломтиком картошки уже подбирала остатки жира на тарелке. Я хочу услышать, что он скажет.

— Непременно! — поддержала Нел.

На лице Молли выразилось сомнение.

— Думаете, это безопасно?

— А, брось! — сказала Нел. — Это же Остров при свете дня, а не Канавы ночью. И уж после такого, — она постучала пальцем по газете, — там повсюду будет полно жандармов.

— На Бирже едва не начался бунт, — возразила Молли. — В этот раз люди могут разозлиться еще сильнее.

— Тогда они злились только потому, что не могли забрать свои деньги из банка, — заметила Бекс. — И на Биржу нам соваться будет вовсе ни к чему.

Энди решила воззвать к начальству:

— Что скажешь, Абби? Можно нам будет пойти послушать Дантона? Это же безопасно?

Абби, как раз подчищавшая собственную тарелку, приняла глубокомысленный вид, чтобы без помех прожевать последний кусок.

— Возможно, — наконец ответила она. — Давайте–ка я поговорю с Джейн. Может, мне и самой захочется с вами пойти.

И тут, словно имя Джейн было заклинанием вызова, рядом с ними, запыхавшись от быстрого бега, возникла еще одна девушка.

— У меня… дело! — пропыхтела она. — Джейн хочет вас видеть!

— Нас? — переспросила Абби.

— Тебя и Винтер! — выпалила посланница. — Она наверху. — И поколебавшись, добавила: — Прямо чокнулась от злости.

«Чокнутая Джейн». Винтер подавила смешок. Ее давняя подруга держит в страхе даже своих подопечных!

— Ну что ж. — Абби отодвинула тарелку. — Похоже, Джейн решила принять тебя в наши ряды. Пойдем. По дороге объясню, что к чему.

— А ты спросишь, можно ли нам послушать Дантона? — напомнила Энди.

— Спрошу.

* * *

Что ты знаешь про откупщиков? — спросила Абби, пока они пробирались через толпу шагавших на завтрак девчонок.

— Ничего, — ответила Винтер. В ее «легенде» упоминался откупщик, но краткому изложению полковника недоставало подробностей. — Разве только, что Дантон их не одобряет.

Их никто не одобряет. Видишь, до войны с налогами все было просто и ясно. В каждом округе был королевский сборщик налогов, и, если кто–то не хотел платить, достаточно было дать сборщику взятку или провезти свой товар тайком, под покровом ночи. Это всех устраивало.

— Кроме казначейства, полагаю, — сухо заметила Винтер.

Абби пожала плечами, показывая, что уж на это ей плевать.

— После войны властям понадобились деньги, чтобы выплачивать долг борелгаям. Тогда Орланко протолкнул на пост министра финансов Грига. Вместо того чтобы назначить в налоговое ведомство какого–нибудь знатного тупицу, Григ выдвинул гениальную идею: не платить борелгаям наличными, а в счет долга продавать им ордера на сбор налогов по округам.

— А борелгаи не берут взяток?

— Дело не только в этом. Прежние сборщики не оставляли себе то, что выбивали из налогоплательщиков. Они просто сдавали собранное в казну и за это получали жалованье. Поэтому выполняли свою работу без особого рвения. Зато откупщику нужно возместить расходы на ордер и вдобавок получить прибыль, чтобы удовлетворить своих вкладчиков.

— Вкладчиков?

— Именно, — с горечью подтвердила Абби. — Говорят, акции откупных компаний пользуются немалым спросом на рынках Виадра. Некоторые торгуют даже на нашей Бирже. Им нет дела до того, останутся ли у плательщиков деньги на еду или сколько голов нужно проломить, чтобы получить прибыль. Откупщикам пытались дать отпор, но те просто стали посылать со сборщиками наемных громил… и позаботились о том, чтобы жандармы закрывали на все это глаза.

Она выразительно потерла большой палец указательным, намекая на мзду.

— Общий смысл я уловила, — сказала Винтер, — но как все это касается вас?

— Дело было до того, как я сюда попала, но, говорят, Джейн как–то сидела в речной таверне, пила и прислушивалась к нытью рыбаков. Им, знаешь ли, приходится хуже всех. Они же должны платить налог с каждого груза рыбы, а в хорошую погоду лодку можно загрузить пять раз. Стало быть, откупщик требует плату за пять партий груза, а если рыбак говорит, что взял за день всего три, откупщик отвечает: «Ага, ты, видно, решил провезти два груза контрабандой, так что все равно плати за пять!» Так что если рыба не ловится или вовсе пришлось остаться дома, потому что у детей горячка, или…

Абби перехватила взгляд Винтер, осеклась и вздохнула.

— Извини, — сказала она. — Меня это так злит. Собственно, потому я и здесь. Как бы то ни было, рыбаки ныли и сетовали на свою горькую участь, и тогда Джейн спросила, что же они сидят сложа руки и не попытаются за себя заступиться. Короче, они еще выпили, а потом