«Заеду к нотариусу. Чем чёрт не шутит, вдруг она сможет помочь? Ведь если Валентина продавала имущество, то всё проходило через её руки, если, конечно, это единственная контора на весь посёлок…» Лолу грызли сомнения, но время подпирало, и надо было готовиться к эфиру.

Привыкнув к снежному покрову и новой для себя машине, она разогналась и чуть было не проскочила нужный поворот. Притормозив у глухой калитки дома нотариуса, стала вспоминать, как её называл Дмитрий. «Елена Яковлевна Васильева, кажется…» На столбе обнаружилась незаметная кнопка звонка. Лола не успела нажать её, как дверь щёлкнула и отворилась. За ней показалась закутанная фигура в высоких валенках. Аккуратный старичок шустро захлопнул калитку и шагнул навстречу. Из-под опущенной на лоб ушанки виднелись на удивление молодые пытливые глаза.

– Добрый день, а Елена Яковлевна здесь живёт? – опередила его Лола.

– Живёт здесь. Только её сейчас нет, на работе. Вечером приходите, если примет. – Он подошёл к машине. – Откуда к нам пожаловали?

– Из Москвы.

«Стоит ли что-то спрашивать у него про Валентину?» – соображала Лола.

– По делу или так, отдохнуть? – Старичок варежкой стряхнул снег с «кенгурятника». – Модель не новая уже, но хорошая.

– Скорее по делу, – ответила Лола, прикидывая необходимое время для подготовки к эфиру. Дедушка всё топтался возле автомобиля. – Как бы мне с Еленой Яковлевной переговорить? Вечером стоит подойти, как вы считаете?

– Скажете, что из Москвы, срочно. Обычно она москвичей и дома принимает, а местных отфутболивает. – Он был доволен, что спросили его совета.

– Пожалуй, я так и сделаю. – Лола села в машину.

Старичок не отходил.

– Может, подвезти вас куда? – предложила Лола, очень надеясь, что он откажется. Времени до эфира оставалось совсем мало.

– Нет, спасибо, мне ходить надо, ногами. – Он затопал на месте, демонстрируя, как ему надо ходить. Лола не сдержала улыбки.

Поставив машину на площадку, которую уже здорово засыпало снегом, и покосившись на следы беспокойной ночи, Лола ворвалась в дом и стала компоновать отснятый материал. Она спешила, и, как нарочно, качество и скорость соединения были медленными, хотя материал удалось отправить с первого раза. Соединившись по скайпу со студией, Лола вдруг почувствовала, как неприятно подсасывает в пустом желудке. Рванув на кухню, заварила чай прямо в кружке и откусила шоколад, привезённый с собой, – просто чтобы перебить чувство голода. На экране появилась Дана с помощником режиссёра. Они заулыбались и приветливо замахали руками.

– Посмотрели твой материал. Для первого дня совсем неплохо! Нельзя же открывать сразу все карты.

– А пока и открывать нечего. Это всё, что нашла. – Лола с удовольствием отхлебнула горячий напиток.

– В любом случае зритель останется в напряжении незаконченного поиска и будет ждать следующего репортажа. Холодно там у вас? – не удержалась Дана, задав традиционный вопрос.

– Нормально. Я целый день носилась, даже не поняла.

– Ты что, будешь отсюда в эфир выходить, с этого дивана? Как же зритель определит, что ты в России? – На дисплее проявился главный режиссёр.

– А откуда прикажете? На улице холодно и темно уже.

– Ну, тогда шарфом замотайся, покажи, что мёрзнешь в России.

– Может, мне ушанку надеть? В доме двадцать пять градусов по Цельсию!

– Ну матрёшки сзади поставь, что ли… Сделай что-нибудь! – не унимался режиссёр.

– Где я вам матрёшки найду? И зачем?!

«А ведь доля правды здесь есть… Я сразу и не сообразила…» Она пересела на кресло спиной к окну в надежде, что сзади будут видны тени деревьев, а возможно, и освещённая дорога с домом напротив.

– Ну вот, уже лучше. Особенно это строение вдалеке, совершенно не типичное для Италии. Только темновато, можно там подсветить как-то?

– Нет, нельзя! – отрезала Лола и посмотрела на часы. До эфира оставалось четыре минуты.

Она отставила кружку, поправила волосы. И вдруг её осенило. Она быстро открыла окно, высунулась и помахала рукой. Фонарь и не подумал загораться. Лола вскочила и кинулась к двери.

– Куда?!! – в один голос закричали Дана, помощник режиссёра и главный.

Лола выпрыгнула на крыльцо – яркий свет тут же залил весь двор перед домом вплоть до дороги. Пулей вернувшись на место, она с удовлетворением окинула взглядом высвеченную картину за окном и с размаху плюхнулась в кресло. Обескураженный режиссёр дал отмашку. Эфир пошёл. Приятное возбуждение, сопровождавшее её в эти моменты, подстёгивало, и намеченный текст проговаривался легко и отчётливо. Зная, что фонаря надолго не хватит, она спиной ждала его отключения. «Ничего-ничего, – внутренне успокаивала она себя, – пусть хоть первые три минуты, но зритель увидит весь задний план с заснеженными ёлками, высокими сугробами и домами». Послышалось, как по дороге проехала машина. «Отлично, неплохой штрих к общему плану». Заметив, что свет за окном погас, Лола, не отвлекаясь, спокойно закончила репортаж.

На экране ещё метался помреж; двигался, радостно улыбаясь, только что подошедший Стефано; Дана что-то говорила, тряся головой, и поправляла спадающую чёлку. По выражению их лиц было видно: репортаж прошёл на ура.

Выходить на улицу совсем не хотелось. Но к нотариусу надо ехать, никуда не денешься. Она распрямила ноги и потянулась. А может, пешком пройтись? Ведь это совсем рядом. Допив чай, Лола заложила скрытую камеру, сунула в сумку блокнот, оделась и вышла на улицу.

Снег прекратился, ветер совсем затих. Настоящая морозная русская зима! Она бодро зашагала к дому Елены Яковлевны. Свет горел в нескольких окнах. «Значит, пришла с работы», – констатировала Лола. Нажав кнопку звонка, Лола услышала женский голос:

– Кто?

– Это Ольга Евгеньевна, из Москвы, – произнесла она, вовремя вспомнив, что имя без отчества в России прозвучит слишком фамильярно. – Я к вам по личному делу.

Замок щёлкнул и открылся. Лола ступила на расчищенную дорожку. В дверях её встречал тот же дедуля.

– Проходите, проходите, я Лену предупредил, что вы пожалуете. – Он был в обрезанных валенках с заправленными в них брюками и светло-синем щегольском свитере.

Лола оказалась в широком коридоре или, скорее, в холле без окон, с несколькими дверями.

– Раздевайтесь. – Дедушка помог ей снять куртку, достал было огромные клетчатые тапки, но, посмотрев на Лолины сапожки, проговорил: – Просто ноги вытрите получше. – И подвинул коврик, лежавший на входе.

Затем он провёл её через большую гостиную, казавшуюся, несмотря на обилие мебели, нежилой, завернул в какой-то предбанник и открыл дверь:

– Проходите!

За письменным столом сидела утомлённая женщина лет пятидесяти.

– Я вас слушаю. – В её голосе сквозило недовольство.