Она улыбнулась; это было так… неправдоподобно. Убийство по заказу… киллеры… похоже на эпизод из «Крестного отца».

— Зная Брэнта, я бы предположила, что он оплатил это кредитной картой Моники.

Лицо Марка осталось задумчивым.

— У тебя есть его адрес?

— Он в моем ноутбуке. — Анна представила свой офис, огороженный лентой, которой обычно отделяют место преступления, и вздохнула. Они приближались к повороту на улицу Рут 33, когда ее осенило. — Агент Брэнта должен знать его адрес. Его имя Марти Мильник.

— Я где-то слышал это имя.

— Он раньше работал на «Си-ти-эн».

— Я уверен, что номер его телефона есть в справочнике. Мы позвоним ему, когда приедем домой.

Марк ехал молча, как будто обдумывая все возможные варианты. Машина приближалась к вершине холма с волшебным видом на долину, когда он спросил:

— Что ты можешь рассказать мне о Гленне?

Анна напряглась.

— А что тебя интересует?

— Лиз сказала мне, что не доверяет ему.

— Он никогда ей не нравился.

Марк внимательно посмотрел на Анну.

— Что ты о нем думаешь?

Анна снова погрузилась в воспоминания. Учитывая обстоятельства, она не хотела оживлять в памяти этот эпизод, но на этот раз не было возможности промолчать. Кроме того, если существовала хоть малейшая вероятность, что это каким-то образом связано со смертью Моники…

Анна уныло улыбнулась.

— Если бы ты спросил меня об этом несколько недель назад, я сказала бы, что Гленн достаточно приятный парень.

— Случилось что-то, что изменило твое мнение?

Анна почувствовала, что ей становится жарко. Теперь она знала, почему женщины, которые стали чьей-то жертвой, считали, что некоторым образом в этом была и их вина, хотя разумом Анна понимала, что если кто-то и должен стыдиться, то это Гленн.

— Он приставал ко мне, — холодно сказала она.

— Меня это не удивляет.

— Это было так: он… ну, он оказался слишком настойчив. — Она не стала углубляться в детали; но судя по тому, как внезапно вытянулось лицо Марка, она поняла, что он представил себе всю картину. — Это не слишком радовало Монику, поверь мне.

— Забавно, я не отнес бы ее к разряду поборников нравственности.

— Она и не была такой. Моника злилась на меня, а не на Гленна. Я уверена, что она думала, будто я его поощряю.

— Вероятно, она ревновала. Они были любовниками?

— Нет, насколько я знаю.

— Тем не менее это стоит рассмотреть тщательнее.

— Я согласна. — Анне, несмотря на огромное желание, не удалось посмотреть Гленну в глаза на похоронах, потому что он смотрел сквозь нее; очевидно, он обвинял ее в смерти Моники. Кроме того, у него был и более серьезный повод для беспокойства. — Марк, почему ты это делаешь? — Анна пристально посмотрела на него. — Я имею в виду то, что у нас была всего одна ночь. И это тебя ни к чему не обязывает. — Анне больно было об этом говорить — для нее все это значило гораздо больше, — но это действительно так.

Марк продолжал смотреть на дорогу и через минуту тихо сказал:

— Наверное, это нужно мне.

— Супермен приходит на помощь? — как можно беспечнее сказала Анна, гадая, связано ли это с его женой.

— Только не проси меня перепрыгивать через высокие здания, — Марк усмехнулся. — Дни, когда я был рыцарем, закончились в четвертом классе. Тогда я совершил невероятный прыжок с крыши нашего гаража.

Анна впервые за несколько дней засмеялась. Это было так приятно, будто ее согрел солнечный свет.

— А я хотела быть Нэнси Дрю.

— Кажется, ты добилась того, чего хотела, — сказал Марк.

Анна иронично усмехнулась.

— Проблема в том, что кроме Брэнта у меня нет ни малейшей зацепки, с которой можно было бы начать. Большинство из тех людей, которые присутствовали на похоронах, Моника не видела много лет.

— Как ты думаешь, кто-нибудь из них мог иметь на нее зуб?

Анна и сама об этом думала. Последние сорок восемь часов у нее было много свободного времени. Она покачала головой.

— Я считаю, что Гленн и Брэнт загнали бы ей нож в спину при первой же возможности, но лишь в переносном смысле.

— Иногда между мыслью и действием один шаг.

Анна зевнула, внезапно почувствовав невероятную усталость.

— Мы можем поговорить об этом позже? Мне нужно немного поспать. — Как только ее веки закрылись, у нее появилось такое ощущение, будто она спускалась на лифте с верхнего этажа. Через мгновение Марк понял, что Анна уснула.

Проснувшись, Анна увидела, что уже стемнело, и резко повернулась вправо.

— Где мы?

— Почти приехали, — сказал Марк.

— Который час?

— Пора перекусить. — Он свернул с шоссе, и они медленно поехали вдоль причала, усеянного туристическими магазинами, лавочками, торговавшими наживкой, и валлийскими ресторанчиками. — Надеюсь, тебе нравятся морепродукты.

— Все что угодно… только не очень много, — ответила Анна. Забавно: еда всегда служила ей главным утешением, а сейчас это было последним, о чем она думала.

Через несколько минут они сидели в кабинке ресторанчика под названием «Расти Энкор» и с жадностью поедали морепродукты, лежавшие на больших плоских блюдах размером с маленькие лодочки, все недавно выловленное и обжаренное в тесте до хрустящей корочки. Анна, к которой словно в наказание вернулся аппетит, подумала, что она еще никогда ничего настолько вкусного не пробовала.

— Я ем здесь как минимум раз в неделю, — сказал ей Марк.

— И я понимаю почему.

— Это не только из-за еды.

— Я знаю. Есть в одиночестве со временем надоедает. — Никто не знал об этом лучше, чем Анна.

— Это то, к чему невозможно привыкнуть. — Взгляд Марка устремился в окно, по затемненному стеклу которого скользило призрачное отражение.

— Твоя жена хорошо готовит? — «Заварила кашу, так теперь расхлебывай», — подумала она.

Он снова посмотрел на нее, слегка улыбнувшись.

— Знаешь, это то, что мне в тебе нравится. Кто-либо другой поставил бы этот вопрос в прошедшем времени.

— Она ведь жива.

— Для большинства людей нет.

— Ну, значит, я не отношусь к большинству.

Марк положил свою вилку и отодвинул тарелку.

— Ты знаешь, что меня больше всего возмущает? Когда пытаются понять состояние Фейс, сравнивая ее с каким-нибудь сумасшедшим родственником в своей собственной семье, как будто у них есть чертово представление о том, что такое настоящее сумасшествие. — Он горько усмехнулся.