Рыжая продолжала с надеждой посматривать на меня. На трудности и страхи подруги ей, похоже, было плевать. Ну что ж…

– Надеюсь, у вас завалялся в погребе сочненький такой кабанчик? – объявил я свое первое пожелание.

– Погреб во дворе, – убитым голосом сообщила златовласка.

Я вздохнул, не скрывая огорчения, и загнул два пальца:

– Ладно. Раз ничего больше нет, то пункты про еду и выпивку сочтем выполненными. Значит, следующим идет ванна. А заодно бинты и целебные снадобья.

На этот раз заговорила блондинка, и тон ее был крайне подозрительным:

– Это еще зачем? Уж не хочешь ли ты сказать, что маг, взломавший охранки архимагистра, не способен исцелить собственное тело?

– А не хочешь ли ты подняться наверх и подержать ящеролюдов хиконт голыми руками? Потом и поговорим за самоисцеление. Кстати, я не заметил, чтобы кто-то спешил наполнять мне ванну. Или скажете, она тоже во дворе?

– Так это кровь? – прошептала златовласка, дрожащим пальцем указывая на бурые пятна, засохшие на зеленой ткани.

– Нет, к ящеролюдам! – разозлился я. – Это теперь в Академии новые мантии ввели, не слышали, что ли? В пятнах и лохмотьями. А ребята под окнами совсем не мечтают принять участие в общем веселье. Они просто погулять вышли.

От этого напоминания рыжая вздрогнула и попятилась в направлении коридора.

– Ты куда? – насторожилась хозяйка.

– Я… Пойду, за водой прослежу, – неуверенным голосом сообщила рыжая.

Хрупкие пальцы в тяжелых кольцах стиснулись кулаками.

– Мы же договорились! – вскричала Тианара. – Вы же меня поддерживали!

– Знаешь что, – сказала рыжая, – вся эта толпа собралась здесь из-за тебя. Половина из них пьяные. И мне совершенно не хочется попадаться им из-за того, что кто-то не желает исполнять собственные обещания!

С этими словами рыжая скрылась за поворотом коридора, за ней спешно устремилась не выносящая вида крови златовласка.

– А вы уверены, что он и впрямь поможет?! – закричала Тианара вслед покинувшим ее подругам, но те ее уже не слушали. Там, куда они ушли, послышался приглушенный шум наливаемой воды. Полный неприязни взгляд хозяйки обернулся на меня. Я встретил его беззаботной улыбкой.

– А ты уверена, что я сейчас не скончаюсь от ран прямо на твоем ковре?

Ответила мне не Тианара, а ее подруга-блондинка.

– Как посвященный целитель, я готова поручиться за это, – высокомерно поморщилась она. – От царапин не умирают.

– И за то, что магические ожоги так просто заживут, тоже поручишься? И аура завтра как новенькая будет? На что будем спорить?

– Магические? – нахмурилась девушка.

Узкая ладошка легла мне на грудь, целительница озадачилась. Решив добавить ей поводов для размышления, я осторожно на несколько мгновений пробудил дар и тотчас же погасил. Надо отдать девушке должное: этого краткого момента ей хватило, чтобы оценить всю плачевность моего состояния. Надменное лицо чародейки вытянулось.

– Ты стоишь на ногах, – задумчиво проговорила она. – И это самое удивительное. Необходимых снадобий у нас и правда нет. Но я постараюсь что-нибудь сделать и без них.

– Погоди! – вновь очнулась из своего оцепенения Тианара. – Ты правда собираешься…

– Собираюсь, – отрезала целительница. – А тебе, моя дорогая, иногда не мешало бы вспомнить, что живые люди отличаются от твоих любимых кукол. Я предупреждала, ничем хорошим твоя затея не кончится. Погляди, на нем места живого нет!

Я думал, что при такой светлой коже, как у Тианары, побледнеть еще сильнее нельзя. Оказалось, можно.

– Лиирна, и ты тоже…

Целительница оказалась непреклонна:

– Я помогу ему, потому что этого требует избранная мной профессия. Твои шутки зашли слишком далеко, и я больше не намерена тебя прикрывать. Выпутывайся как знаешь.

Казалось, спина Тианары стала еще более прямой, а плечи – развернутыми. Только вот ноги подкосились. Так чародейка и уселась на лестницу – прямо где стояла.

– Я выпутаюсь, – заявила она, пряча лицо в ладони. – Выпутаюсь.

Похоже, между этими двумя произошло сейчас нечто весьма и весьма серьезное. Хм, куклы умеют чувствовать? Я решил оставить этот вопрос как несущественный. Сейчас у меня имелись проблемы поважнее.

Что можно ощущать, когда валяешься голым на мягком ковре посреди комнаты, а по твоей груди проводит пальцами красивая, хоть и слегка холодноватая блондинка? С радостью поменяюсь местами с первым же, кто заявит, что завидует мне. Наверное, это звучит странно, но за все семнадцать лет своей жизни я впервые очутился в руках настоящего целителя лишь в доме Угря и счел это знакомство не самым приятным. Теперь я мог с уверенностью заявить: простой лекарь, шьющий по живому кривой толстой иглой, – просто Небесная Мать по сравнению с целителем-магом, действующим без инструментов вообще.

– Ты чего молчишь? – подозрительно осведомилась Лиирна, завершив очередной этап своих трудов. – Так не пойдет. Я же работаю с аурой! Откуда мне знать, вдруг ты уже без сознания и сейчас помрешь! Говори хотя бы чего-нибудь.

– Ладно, – согласился я. Есть у всех лекарей такая черта – крайне трудно противиться их словам, когда являешься пациентом. – И что мне говорить?

– Ну… Расскажи, откуда такой взялся. Тощий, весь в шрамах. Да и притом нелеченых.

Видимость равнодушия мне позволило сохранить лишь то, что я ждал этого вопроса. Крайне рискованно с моей стороны доверяться целителю. Но еще рискованнее очутиться наутро в состоянии, когда тебя не то что отряд боевиков – компания витающих среди звезд теоретиков возьмет голыми руками.

– Из деревни взялся, – ответил я, стараясь держаться непринужденно.

Назвался я опять Палиаром, а далее последовала все та же история про сына чудаковатого помещика, которую я скормил настоящему обладателю имени, с той лишь разницей, что в новом варианте ее герой не бездельничал, а учился до закипания мозга. Лиирна слушала, кивала – и продолжала работать.

– Что за омерзительная штука, эти боевые контуры, – пожаловалась целительница, когда невеликий запас моих «деревенских историй» подошел к концу. – Ранят не только тело, но и нарушают тонкие гармоники. Такое только визуалы могли исправить. Вот ты, Палиар, когда-нибудь жалел, что ты не визуал?

Ну вот, опять началось. Я уже вволю наслушался о том, какими непревзойденными боевиками и теоретиками были мои товарищи по дару, чтоб им перерождения не видать. Пропуская мимо ушей горестные сетования о великих целителях, которых мир утратил с их исчезновением, я принялся наблюдать за действиями Лиирны. В отличие от тактильщика, слухачка не плела нитей. Пальцы девушки слегка подрагивали, словно перебирая струны невидимого инструмента, и на самой границе ее ауры возникала смутная дымка, из которой постепенно прорисовывались контуры готовой плетенки. Всего я различил четыре типа. Первый ложился на кожу тонким серебристым узором, и над окруженным плетенкой участком смутным призраком проступали клочья моей рваной ауры. Присутствие собственной силы я не ощущал, но тем не менее отчетливо мог разглядеть уродливые рубцы, по краям которых виднелись вкрапления тонких бордовых ниточек. Обрывки сомнифицирующего контура? Похоже на то. Кажется, моя аура каким-то образом стабилизировала их, не позволяя распасться, но при этом они так и оставались чужеродными ей. Так вот почему эта дрянь зарастает так долго! Второй тип лечебных плетенок имел вид тончайшего сита, вылавливающего и рассеивающего застрявшие куски. Именно это и ощущалось так, словно мышцы и кости изнутри перемалывают в фарш. Третий и четвертый отличались цветом и узором, но общее их предназначение было похоже: объемные мелкие сетки, оплетающие поврежденные участки. В первом случае это были повреждения тела, во втором – ауры. Но если розоватые линии «телесных» плетенок аккуратно ложились поверх ран, то с серым контуром, защищающим ауру, дела обстояли отнюдь не так гладко. Вместо того чтобы залатать дырки, целительница проштопала серыми нитями все, включая здоровые куски, затратив вдесятеро больше сил, чем требовалось на деле. У слухачей проблемы с восприятием мелких деталей? Очень похоже.