Она усмехнулась от рвения в голове с ее голове, но Амелия сжалась, нервно потряхивая крыльями.

— Марси. — прошептала она. — Я не уверена, что посылать его хорошая…

Вой ветра заглушил ее слова. Защитная магия вокруг них не прогибалась, но Призрак пропал, его тело центуриона рассеялось пылью, появилось рядом с Мироном. Маг отдернул руку от двери, закрыл ее собой, но Призрак шел не к нему. Он тянулся к духу на поводке, схватил крысу за шкирку и бросил во тьму. Но, когда Марси подумала, что у них вышло, СЗД повернулась в воздухе, оттолкнулась от пустоты и врезалась в Пустого Ветра как яростный зубастый школьный автобус.

— Призрак!

Он рухнул с треском, его теневое тело упало под духом-крысой, который становился больше, пока Марси смотрела. За секунды борьбы крыса выросла из размера с автобус до размера с дом, оранжевые глаза сияли с дикой яростью. Но, каким бы большим и злым ни был дух, Призрак все еще был ветром. Когда монстр попытался поймать его, он просто улетел, пронесся по тьме в безопасность. Крыса не сдалась. Призрак был намного быстрее, но дух СЗД упрямо нападала, как было с дверью. Как бы ловко он ни уклонялся, дух нападал, заставляя его убегать, отступать все дальше во тьму.

— Почему он отступает?

— Об этом я пыталась тебя предупредить, — тихо сказала Амелия. — Не похоже на это, но СЗД Мирона куда больше твоего Пустого Ветра.

Это не могло быть возможно.

— Как дух города больше страха быть забытым?

— Он не больше, но вспомни слова шикигами: СЗД наполнена магией духов. Призрак поднялся сам. Ему хватает сил быть в сознании и активным, но он не полный, а ты — не живая, больше не можешь давать ему силу. Это двойной удар. Он не только начал в дыре, но он все еще работает на магии, которая была у него, когда ты умерла. Этого мало, чтобы бороться с полностью наполненным Смертным Духом.

— Тогда я скормлю ему магию! — отчаянно сказала Марси, озираясь в кружащейся тьме. — Ее тут много.

— Слишком много. Это проблема, помнишь?

Как она могла забыть? Когда она коснулась магии без защиты Пустого Ветра, она чуть не потеряла руку. И все же…

— Я должна что-то делать! — она указала на Мирона, который уже работал над лабиринтом. — Он наполовину закончил.

— Так не помогай ему глупостью! — рявкнула Амелия. — Я знаю, что ты хочешь что-нибудь сделать, но, если тронешь магию тут без физического тела, рассеивающего ее, она прожжет тебя, и Призрак будет потерян.

Марси стиснула зубы. Амелия была права. Дух СЗД не выглядел серьезно сначала, но в бою один на один было очевидно, что Пустой Ветер был слабее. Если бы он не был таким быстрым, его уже порвали бы на кусочки. Пока он отступал, лабиринт Мирона на двери становился все больше.

— Плевать, — прорычала она, делая шаг вперед.

— Марси! — завопила Амелия, вонзая когти в ее плечи, но Марси не слушала. Ей было плевать, если она сгорит. Тому напыщенному идиоту нельзя было дать победить. Не после того, как они боролись, чтобы попасть сюда. Пока она не струсила, Марси бросилась вперед, вытягивая руку за защитный ветер Призрака.

Прикосновение к магии ощущалось как печь, куда она сунула руку. Хаос вокруг них напоминал чернильную воду, но он обжигал как кислота. Хоть она готовилась к худшему, было больнее, чем она ожидала, но Марси не отпускала. Она сделала еще шаг, схватила столько пульсирующей магии, сколько могла, толкнула ее в заклинание, все еще нарисованное внутри ее браслетов.

Пластик держался лучше, чем она ожидала, наверное, потому что это был не пластик. Как и вся она, цветные круги были отголоском, остаточной магией жизни. Но ее заклинание держалось. Основной теорией тауматургии было то, что заклинание было оружием, способом для магов удержать ужасно сложную логику, которая требовалась для колдовства, в их головах. Не мел или маркер направляли магию. Даже круг, основа колдовства, был лишь физической линией, служащей как ментальный барьер.

Такой была теория. Конечно, раз тут не было ничего физического, применение этого заклинания означало, что Марси случайно доказала теорию самого популярного метода колдовства в мире. Это должно было ощущаться подвигом, но у Марси не было времени думать о таком. Она была занята, заставляя обжигающую магию наполнить браслет с ее верным заклинанием микроволновки и ударить Мирона по спине.

Как теория и предсказывала, заклинание сработало идеально. Когда она отпустила, жар вырвался из кулака Марси, тут же пронесся по расстоянию, оставил след ожога на спине Мирона между его лопаток. Он закричал от боли, бросил лабиринт, который старательно создавал, потянулся инстинктивно к ране. Удар ощущался бы как победа, если бы Марси не кричала.

Она не ощутила это во время атаки, но теперь магия пропала, и вся ее рука болела. Хоть она не могла обжечь физическую плоть, горящая магия оставила волдыри на ее коже до локтя. Ее правая ладонь ниже запястья была кровавой и горелой, хуже ожога второй степени, который она оставила у Мирона. Но даже зная, что она пострадала хуже, Марси ухмыльнулась, когда старший маг развернулся.

— С ума сошла? — заорал он, повернувшись к ней. — Чего ты тут надеешься достичь? Ты проиграла, Новалли. Мой дух больше, магия готова, и для безопасного управления этим нужна физическая жизнь. Даже если бы мы были наравне, у меня все еще было бы преимущество, ведь я — лучший маг. Я опытнее, лучше образован, и моя магия лабиринта куда выше твоей педантичной тауматургии. Я лучше, чем ты, во всем. У тебя ноль шансов остановить меня, и ты только навредишь себе больше, если попытаешься.

— Если хочешь, чтобы я остановилась, не нужно было припирать меня к стенке, — прорычала Марси, прижимая обожженную правую руку к боку, поднимая левую и указывая целым кулаком на его лицо, будто пушкой. — Я сожгу себя дотла, но не дам трусливому, недальновидному эгоисту, как ты, стать Мерлином!

Мирон закатил глаза.

— Вот как? — спросил он снисходительно. — Я не ожидал, что ты примешь поражение мирно, Новалли, но я не думал, что ты станешь отрицать реальность. Твоя роль в этом завершена. Мертвые не влияют на дела живых. Но я не жестокий. Отойди, отзови духа, и я дам тебе еще шанс.

— Какой шанс? — она ровно держала руку. — Как ты мило напомнил, я уже мертва. Это мой последний шанс.

— И мой тоже, — тихо сказал он, поднимая кулак с серебряным поводком духа. — Не ты одна прижата к стенке.