Профессор Лайалл, безупречно воспитанный и не имеющий привычки сквернословить, проводил глазами трутней, уносящих прочь мертвого кормчего, и коротко сказал:

— Тысяча адских чертей.

После чего долгих пять часов простоял молча, выжидающе, внимательно и настороженно оглядываясь по сторонам, пока лорд Маккон, все еще в форме Анубиса, до последнего не желающий сдаваться, пытался спасти умирающего трутня.

Упрямство графа было вознаграждено: перед самым рассветом, когда солнце вот-вот могло свести на нет все его труды, Биффи открыл глаза — желтые, как лютики. И взвыл от боли, растерянности и страха, когда его тело начало свои преобразования. Вскоре на грязной ступеньке лестницы лежал — весь дрожащий, но целехонький — красивый шоколадно-коричневый волк с рыжими подпалинами на животе.

Лорд Маккон вышел наконец из формы Анубиса и широко улыбнулся своему бете.

— Ну вот, теперь ревунам будет о чем петь.

— Как это понимать, милорд? Вы справляетесь с метаморфозой только в самых трудных случаях? — профессор Лайалл не мог скрыть невольного восхищения.

— Ну теперь он ваша забота.

Лорд Маккон встал и потянулся так, что позвоночник хрустнул. Его карие глаза с удивлением глядели на быстро светлеющее небо.

— Лучше бы поскорее отнести его домой.

Профессор Лайалл кивнул и склонился над новоиспеченным волком, чтобы взять его на руки. Биффи вяло поотбивался, а потом бессильно обмяк в крепких руках беты. Метаморфоза отнимала силы даже у лучших из них.

Лайалл молча поднялся по ступеням на набережную, напряженно размышляя. Требовалось найти какое-нибудь убежище поблизости. Ни один щенок не способен выдерживать прямые солнечные лучи без серьезного ущерба, а бедный Биффи и так слишком многое пережил за одну ночь. Определившись с направлением и поворачивая на север, к вокзалу Чаринг-Кросс, Лайалл вдруг заметил, что альфа не идет за ним.

— Куда это вы, милорд? — крикнул он в быстро удаляющуюся спину лорда Маккона.

Не сбавляя шага, граф бросил через плечо:

— Мне нужно успеть на корабль и найти жену. Дальше вы уж как-нибудь сами.

Лайалл потер бы лицо руками, если бы они не были заняты.

— О да, конечно, счастливого пути. А я останусь здесь один — с трутнем, превращенным в оборотня, и с мертвым кормчим. Наверняка альфам случалось бросать меня и в худшем положении, но с ходу я что-то такого не припомню.

— Я уверен, вы отлично справитесь.

— Превосходно, милорд. Спасибо за доверие.

— Бывайте.

И с этими словами лорд Маккон самым оскорбительным образом сделал ручкой и исчез за углом. Вероятно, направился в более оживленный район Лондона, намереваясь нанять там экипаж, чтобы спешно добраться до Дувра.

Профессор Лайалл не стал напоминать его светлости, что тот совершенно голый.

Перед завтраком Алексия утащила Флута в укромный уголок.

— Мы должны сообщить об этих мощах королеве. Или хотя бы БРП. Не могу поверить, что вы знали и молчали! Хотя вы ведь никогда никому ничего не рассказываете, правда, Флут? Даже мне. Но теперь я знаю, и британское правительство тоже должно знать. Представьте себе, что кто-то вздумает использовать части тела запредельных в качестве оружия. Только подумайте, сколько всего они могут натворить, если научатся их мумифицировать!

— Вы больше не маджах, мадам. Безопасность сверхъестественных империи — не ваша забота.

Алексия пожала плечами:

— Что тут сказать? Это сильнее меня. Я всегда вмешиваюсь не в свои дела.

— Да, мадам. И с большим размахом.

— Ну что ж, мама всегда говорила: каждый должен делать то, что у него лучше всего получается, и чем больше размах, тем лучше. Она-то, конечно, имела в виду свои покупки в магазинах, но я всегда считала, что это единственные разумные слова за всю ее жизнь.

— Мадам?..

— Нам удалось сохранить историю с мумией в секрете даже от мадам Лефу. Нельзя, чтобы кто-то узнал, что мумии можно применять в качестве оружия. Иначе Египет просто разграбят. Тамплиеры-то вовсю используют части тел запредельных. Если они овладеют искусством мумификации, мне грозит огромная опасность. Сейчас распространение такого оружия ограничивает только естественный процесс разложения и то, что ткани приходится хранить в формальдегиде, — Алексия сморщила нос. — Это вопрос безопасности сверхъестественных. Необходимо любой ценой запретить Италии и другим консервативным странам производить раскопки в Египте. Мы не можем допустить, чтобы они узнали правду о Чуме очеловечивания.

— Я понимаю ваши доводы, мадам.

— Вы должны будете внезапно почувствовать недомогание, из-за которого не сможете отправиться на пикник, куда меня хочет вытащить настоятель. Найдите до захода солнца флорентийский эфирографический передатчик и отправьте сообщение профессору Лайаллу. Он сам разберется, что делать с этими сведениями, — Алексия стала перебирать оборки своего парасоля. Наконец она отыскала нужный потайной карман, вынула оттуда клапан-кристалл и протянула Флуту.

— Но, мадам, вам опасно путешествовать по Италии без меня.

— Вздор. Мадам Лефу оснастила мой парасоль всем необходимым вооружением. Со мной поедут настоятель и целый отряд тамплиеров — они обязаны защищать меня, даже если им отвратительно мое общество. А еще я купила вот это, — Алексия показала зубчик чеснока, висевший у нее на шее на длинной ленточке. — Со мной все будет прекрасно. — Флут, судя по его лицу, по-прежнему испытывал серьезные сомнения в правильности затеи. — Если это поможет развеять ваши опасения, дайте мне пистолет и немного запасных патронов из тех, что вы купили вчера.

Это предложение камердинера, кажется, нисколько не успокоило.

— Мадам, вы не умеете стрелять.

— Да что тут сложного?

После четвертьвекового знакомства с Алексией Флут наверняка понимал, что переспорить ее нечего и надеяться, тем более такому немногословному джентльмену, как он. Вероятно, израсходовав весь запас доводов и слов, с тихим неодобрительным вздохом он согласился отправить эфирограмму и вышел из комнаты, так и не дав Алексии пистолета.

* * *

Профессор Лайалл провел последний час перед рассветом, пытаясь уладить последствия внезапного превращения Биффи в оборотня, не забывая о не менее внезапном превращении кормчего в труп. Начал он с поисков ближайшего безопасного укрытия, где никто не подумал бы разыскивать его и его нового подопечного. И поскольку от вокзала Чаринг-Кросс было совсем недалеко до Сохо, профессор направился на север, где располагалась квартирка Танстеллов во всей ее пастельной красе.

Сверхъестественные, а также самые молодые и беспечные смертные (гуляки, повесы, кучера фаэтонов и им подобные) считали вполне допустимым временем для нанесения визитов полночь, но никак не утренние часы. Завалиться в гости на рассвете — грубейшее нарушение всяческих приличий, допустимое, вероятно, разве что в среде каких-нибудь невзыскательных портсмутских рыбаков.