– Вообще-то Лени довольно скован, но вчера он вёл себя просто как лев, даже когда мы встречались, он не был таким страстным.

– Примерно в котором часу это произошло?

– После трёх часов ночи, когда мы, ну, вы понимаете, закончили – я взглянула на часы – было половина четвёртого, – готовая сотрудничать, ответила женщина. – Лени сказал, что ходил на кухню выпить воды, проснулся и на него нашло.

– Ваш муж работает плотником, а кем работает отец вашего мужа?

– О, у Лени нет отца, вернее был, но он умер. Лени вырастил отчим. Отчим работал на стекольном заводе, в цехе по производству зеркал. У них в доме было много бракованных зеркал. Такой ужас, куда не войдёшь повсюду твои отражения!

Я обернулась к напрягшемуся Бену, он смотрел на меня уже совершенно иными глазами.

– Мы можем ещё раз пригласить мистера Брига?

– Мистер Бриг, – снова заговорила я, когда в комнату вошел потенциальный маньяк. – Расскажите нам о своём отчиме. Он часто вас наказывал?

Сжав свои колени, молодой мужчина заёрзал, его взгляд начал метаться, его кокон самоконтроля начал неумолимо трещать по швам.

– А какое это имеет отношение к делу? Причём здесь это?

– Когда маленьких провинившихся мальчиков наказывают – они затаивают обиду, которую вынашивают годами. Это род душевной травмы. Нужно стоять перед зеркалом, смотреть в своё отражение и думать о своей вине. Каждый раз смотреть на себя…

– Она провинилась! Она вела себя как шлюха! Она должна была понести наказание! – завопил вскочивший на ноги Лени Бриг.

Дальше можно было не продолжать. Джордж надел на него наручники, а я помогла Бену составить отчёт. Я поражала их, шокировала, эти парни из участка никак не могли понять, откуда у бывшей жены миллиардера знания такого профессионального уровня, если учесть, что в прошлом, Кира Гроссу получила диплом дизайнера. Я не могла, да и не хотела раскрывать правдивые факты моей фантастически-нелепой истории – мне нужно было зарываться с головой в работу дальше.

– Кира, – Бен решительно выключил монитор компьютера, и отобрал у меня заключение патологоанатома. – Ты находишься в участке уже двое суток. Ты не ешь, не спишь, ты работаешь как заведённая. Я уже не спрашиваю откуда тебе знакомы все эти протоколы и процедуры, я спрошу другое. Ты хочешь себя замордовать?

– Бен, я не устала. Мне это нужно. Забыться. Занять свою голову другим. У меня проблемы с эмоциями я не хочу спать или есть. Всё нормально.

– Нет, это не нормально! Кира, ты должна поспать. Позволь специалисту поговорить с тобой. Тебе нужна помощь иного рода. Ты не можешь держать это в себе. … Мистер Прайс, – бросив взгляд за моё плечо, Бен нахмурившись кивнул, отходя в сторону.

– Ты опять меня контролируешь?! – резко развернулась я со злостью в адрес любого из Прайсов, но взгляд Эйдана… Мне стало тяжело дышать. – Нил?

– Он скончался. Полчаса назад, – произнёс Эйдан. – Я подумал, ты должна знать.

Это как будто ты оказываешься в вакууме, в полной темноте, ты ничего не видишь, не слышишь, только своё тяжелое дыхание, словно ты из последних сил подбегаешь к финишу. Ты выталкиваешь из своих лёгких воздух, но тебе трудно, больно. И я не захотела больше вдыхать. Я устала.

Мои лёгкие начали заполнять силой, кто-то другой стал вдыхать в меня воздух и давить на грудь. И вот через толстую пелену вакуума прорвался голос Эйдана:

– Дыши! Ну же Кира! Я не позволю тебе умереть! У тебя нет такого права! – это он вдыхал в меня воздух и орал на копов. – Ей не нужна скорая – ей нужно захотеть дышать! – и тут меня окатили холодной водой, отчего я рефлекторно вдохнула.

Я снова начала видеть, слышать и понимать. Осознавать, … что его больше нет.

Мой Нил умер.

Из меня выдернули стержень, я не смогла сдержаться. Я разрыдалась, упав на грудь Эйдана, сгрёбшего меня в охапку. Это не приносило облегчения, это только отнимало у меня последние силы. Эйдану пришлось на руках нести меня в машину. После мои воспоминания комкались.

Мне не хотелось в эту реальность, но я снова всплыла. Когда глаза привыкли к темноте, я почувствовала, кого-то рядом. Повернула голову, коснулась носом его кожи, втянула в себя запах. Очень приятный и знакомый мне аромат.

– Спи Кира, до утра ещё далеко, – прошептал Эйдан.

– А ты почему не спишь? Сторожишь?

– Приходится, раз уж я отказался везти тебя в психушку. Я боюсь уснуть, мне кажется, что ты снова это повторишь, поэтому я слушаю твоё дыхание. Я так зол на тебя. Даже сильнее, чем когда ты сбежала.

Но мне не хотелось спать, и не хотелось думать о том, что я несчастная, слабая, убитая горем женщина, что я жалкая неудачница.

– Эйдан, ты знаешь, как некоторые люди справляются со своей душевной болью? Недавно я перебрала в голове все варианты. … Давай займемся любовью?

Судя по звуку, кажется, теперь задохнулся Эйдан. Вскочив с постели, он включил свет, причём не ночник, а яркий, разливающийся по всей спальне свет.

– А можно услышать о других вариантах? – достаточно сердито бросил он, уставившись на меня как на ненормальную, будто я оскорбила его до глубины души.

– Одни запихиваются едой, постоянно едят и едят, другие готовят или занимаются работой, занимающей моторику, некоторые бегают или гоняют на скорости, есть те, кто сливается с природой, творческие люди сочиняют музыку или пишут картины, стихи, романы. Ну, и наконец, есть те, кто хватается за бутылку или занимается сексом. Много секса.

– Нет, так не пойдёт, – обескуражено покачал он головой. – Я так не хочу. Лучше пеки кексы или сочиняй стихи. Ты на самом деле спятила.

– Тогда, я найду того, кто не откажет, – упрямо заявила я, поднимаясь с постели. – Придётся позвонить Натану.

Его красивые глаза лезли на лоб, я впервые видела, как Эйдан растеряно хватает ртом воздух, потеряв дар речи.

– То есть ты ставишь мне такой бредовый ультиматум? … Ладно, – собравшись, кивнул он. – Если ты считаешь, что секс избавит тебя от страданий, то мы будем трахаться. В терапевтических целях.

Он целовал меня, упоительно долгими поцелуями, овладевал моим телом, в то время как из моих глаз катились слёзы, но я не позволяла ему останавливаться.

– Ещё, давай ещё, – выдавила я, когда он завалился рядом, после первого раза.

– Знаешь, это немного странно. Нет, что я говорю – это кошмар. Девушки обычно подо мной не рыдают, – Эйдан и правда имел не самый счастливый вид. – А если взять во внимание, что я занимался сексом с любимой девушкой – это во много раз хуже.

– В следующий раз будет чуточку легче, потом ещё и под конец, мы станем получать удовольствие от этого вида обезболивающего. Пожалуйста, Эйдан, люби меня, – я умоляла его, и мои слова, и тон, не оставили его равнодушными. Мы занимались любовью пока не рассвело. Другие губы, другие прикосновения отвлекали. С моей стороны это было отчаянье, с его всё-таки страсть, но удовольствие накрывало. Это стало моим наркотиком. После кратковременного сна, почувствовав, что Эйдан собрался вставать, я снова схватила его за руку.