…Телефон трескуче взорвался в шесть утра. Федя вылетел в прихожую, рванул трубку.

— Федя?! Это Оля! Федя, мальчик прибежал! Из того интерната! Ну, тот самый, Южаков! Говорит, Нилку поймали большие ребята, избили и заперли! Он и сейчас там…

— Живой?!

— Федя! Я ничего не знаю! Беги сюда!

— Ты позвонила Березкиным?!

— Не отвечает телефон! Или отключили, или спят!

— Хватай мальчишку и давай туда! К Нилкиным родителям! Без взрослых не справиться! Я догоню!

— Федя, он еле стоит! Южаков… Я не знаю, что делать… — Она, кажется, плакала.

— Бегу!!

Главное, что нашелся! Ну, не насмерть же они его там!.. У, сволочи!.. Ладно, все потом! Главное — спасти! Скорей!!

Мама, отец, Ксения уже выглядывали из дверей. Запрыгал на пороге, натягивая колготки, Степка.

— Федя, я с тобой!

— Степка — ты к Борису! Пусть они с отцом на мотоцикле — к Ольге! Если опоздают — то к Березкиным!..

Ботинки, куртка, шапка… Что там мама кричит вслед? Какой еще шарф!

Свинство какое — лифт, конечно, занят! По лестнице, через пять ступеней… На улице еще темно… Резкий воздух осени, запах палых листьев забивает легкие… Квартал, другой, третий… Садовая… Декабристов… Калитка, дверь… Не надо звонить — Оля на пороге…

На кухне горел свет. Южаков — со слипшимися волосами, в порванной школьной форме — сидел, привалясь к стене. Видно, так, без верхней одежды, и прибежал. Олина мама подсовывала ему кружку с чем-то теплым. Южаков легонько мотал головой. Увидел Федю, слабенько так улыбнулся, виновато даже…

У Оли глаза и правда были мокрые.

— Федя, они его на улице после уроков поймали! Нилку! Утащили в интернат, в подвал, а там…

— Кто утащил?!

— Большие ребята! Любимчики Ии Григорьевны! Она ведь одних лупит, а других пригревает, разрешает им все, они там хозяйничают… Вот они и решили отомстить за нее! За кино! Подкараулили Нилку… Их много было, он не вырвался… А потом били в подвале. Говорят: "Заложника взяли"… И Павлика били…

"Павлик — Южаков", — понял Федя. Сердце колотилось, он старался дышать ровнее, чтобы восстановить ритм.

— …Сперва их вместе держали, а потом Павлика наверх увели, в спальне заперли, а то воспитатель хватится. А Нилку внизу оставили… — Оля опять всхлипнула.

— В милицию позвонили?

— Мама звонила. Там дежурный говорит: интернатские дела решайте с директором. А то, говорит, мы приедем, а про нас потом в газету: милиция врывается в детские учреждения…

Павлик вдруг сказал:

— Они днем нас заперли… Придут, побьют, потом опять запирают… Там кладовка такая, в ней маты старые… Но его не сильно били. Тех, у кого родители, боятся бить сильно… А я утром убежал из спальни. Ключ у них украл… от кладовки.

— Чего же ты Нилку-то не выпустил? — возмутился Федя.

— Меня бы поймали, если коридором… А я из спальни в окно…

— Он весь в синяках, — сказала Оля. — Его в постель надо. И врача…

Павлик с трудом встал:

— Вы без меня не найдете там… в подвале. И никто не покажет…

— Господи, да что же это… — совсем как Борькин бабушка, охнула Олина мама.

— Сейчас Борька с отцом прикатят!.. Ой, а если у них опять бензина нет?.. Ольга, а "Росинант" у тебя в гараже?

— Да!

— Ты… — Федя с беспокойством, с боязнью даже взглянул на Южакова, — удержишься на багажнике? Тут недалеко.

— Да… — Южаков сжал губы. Маленькое треугольное лицо его казалось твердым. Красивым даже. На экране этого не было заметно, а тут…

— Ты как Ольгу-то нашел? Почему сюда прибежал?

— А по телику тогда… адрес сказали. Декабристов, двенадцать…

— Оля, куртку ему дай…

— Сейчас!

— Штурманы если приедут, пусть жмут к Березкиным… Или в интернат. Дядя Лева знает!.. Павлик, идем…

Растекалась по улице мутная синька октябрьского рассвета. Но сумрачно еще было, встречные машины ехали с фарами. Федя налегал на педали с яростной силой. Кололо в боку, но пусть… Скорее!.. Сейчас — к Березкиным, потом с Нилкиным отцом — в интернат! Можно будет поймать такси или попутку…

Сидевший на багажнике Южаков сперва крепко держал Федю за бока. Но на полпути руки его ослабли. Он качнулся, сбив равновесие. Федя тормознул.

— Подожди, — выдохнул Павлик. — Я не могу… Голова кружится. — Он сполз с багажника, сел на край тротуара.

— Недалеко уже… — беспомощно сказал Федя.

— Ты… давай один… А потом за мной вернетесь…

Но как Федя мог оставить его? Он отчаянно оглянулся. Ну, хоть кто-то бы подошел, помог! Пускай даже милиция! Так нет же, безлюдная улица…

Слева уходил к берегу Фонарный переулок. Мимо церковной ограды. Она всего в квартале отсюда! Может, судьба…

— Встань, — тихо, но решительно сказал Федя. — Держись за меня. Тут всего сотня шагов.

Он кинул руку Павлика себе на плечи, левой рукой схватил его за туловище. Поднял. Правой взял за руль велосипед.

— Пошли.

— Ага… Я иду…

Вот, наконец, и церковный забор. Федя посадил Южакова на кирпичный фундамент.

— Жди здесь. Я быстро…

Вот удача-то: в окне сторожки свет! Федя забарабанил в стекло. И сразу распахнулась дверь, без вопроса. Будто отец Евгений ждал.

Он был теперь не в куртке, а в рясе, только без креста. Наверно, собрался куда-то. В перерывах между ударами сердца Федя выговорил:

— Нилку избили и заперли… интернатские… Он сейчас там… Мальчик прибежал оттуда, он тут. Только слабый, идти не может… Где ваш мотороллер?

Ни вопроса, ни лишнего слова в ответ. Школа Афгана? Или просто давняя привычка спасать друзей?

— Нет мотороллера… Идем… Стой, дай запру велосипед… Все, пошли!

Южаков сидел, прислонившись к решетке. Не удивился, увидев священника. Может, уже не было сил удивляться.

— Сидите здесь! — Отец Евгений бегом кинулся к обочине. Потому что (бывает же и везение в жизни!) метрах в ста метался, приближаясь, двойной огонь автомобильных фар.

Федя не послушался, тоже кинулся к дороге.

Отец Евгений взметнул руки (крыльями взлетели рукава), скрестил их над головой, развел в стороны…

Не на всякую просьбу отзываются водители, обычно проскакивают без задержки мимо "голосующих". Но с другой стороны, часто ли бывает, чтобы останавливал машину священник? Да еще вот так, с явным сигналом о беде!.. Старенький "Москвич" завизжал тормозами. Откинулась дверца.