Уселись за круглый стол, Светлана Петровна приготовила нам кофе и бесшумно удалилась.

— Пейте, Анжелика. Очень вкусный. Мне из Бразилии привозят. Настоящий, — улыбнулся Леднёв.

Глава 41

Я была так сильно расстроена, что даже не сразу подумала о причинах, по которым Леднёв пригласил меня в свой дом. Но, отогревшись и немного успокоившись, вдруг забеспокоилась, теперь уже по другой причине. «Зачем он позвал к себе?! Неужели хочет предложить стать его любовницей?» — вспыхнуло в мозгу. Но тут же себя осадила: «Погоди, он же не развелся с той дамой, которая изменила ему с Артуром. Или я чего-то не знаю? В офисе вроде бы говорили, будто он отправил её жить за границу, и только, но формально они вместе».

«У самой проблем полон рот, так ещё и о чужих я думать стану?!» — возмутилась и заставила себя молча пить кофе. Который, к слову, оказался реально вкусным. Очень-очень и настолько, что такие напитки способны вызывать привыкание. Один раз попробуешь, а потом всё остальное будет казаться мочой ослиной. Это как в детстве у меня было, когда однажды некая семейная пара искала, кого бы удочерить. Они рассматривали нескольких девчонок, а чтобы показать, какие они добренькие, подарили нам несколько баночек концентрированного молока.

Мы, не зная, что это такое, решили просто взять его и выпить, никуда не добавляя. Когда эта жидкость попала мне в рот… Боже, я почти вкусовой оргазм словила! Такая вкуснятина! Никакие колы, пепси и прочая химия не сравнится. Почти так же вкусно, как сгущёнка, только она вне конкуренции. Вот и теперь, пробуя настоящий бразильский кофе, я поняла: по сравнению с ним всё остальное — жалкая подделка.

— Анжелика, я пригласил тебя, чтобы поговорить на одну очень важную тему, — сказал Леднёв.

Я нисколько не удивилась тому, что он перешел на «ты». Во-первых, мы на его территории. Во-вторых, он босс, ему не скажешь «прекратите мне тыкать».

— Слушаю вас, Владимир Кириллович.

Леденёв замялся. Такого от него не ожидала. Он же решительный, умный, властный человек. А тут вдруг такое. Прокашлялся, навел на меня взгляд своих умных глаз и решительно произнес:

— Я твой отец.

Кофе замер у меня во рту. Я с трудом его проглотила, словно твёрдым и грубым стал. Захлопала глазами, непонимающе взирая на собеседника. Ожидала чего угодно. Повышения (хотя куда уж выше), увольнения (нет причин вроде бы), предложения переспать с ним (вполне вероятно), но такого…

— Владимир Кириллович, это какая-то шутка? — только и нашлась, что спросить вместо ответа.

— Нет, Лика. Это правда. Причем подтвержденная. Вот, смотри сама.

Леднёв поднялся, достал из шкафа документ, положил передо мной. Это был результат экспертизы ДНК на установление родственных связей. Там было черным по белому: А и В родственники на 99,8 %, причем А — отец В.

— Я не понимаю, — сказала, прочитав. — Как вы сумели?

— Это неважно, — ответил Владимир Кириллович. — Важно другое — ты моя родная дочь, причем мой единственный ребенок.

— Но это невозможно, — я постаралась улыбнуться, хотя получилось с большим трудом. — У меня нет родителей. Я детдомовская. Меня подкинули туда в младенческом возрасте.

— Я знаю, — ответил Леднёв. — Вернее, узнал. Лишь недавно. Когда нашел твою мать и узнал у неё о том, что она родила девочку, а потом оставила на пороге детского учреждения.

— Мою… маму? — спросила я. — Так она жива?

— Да, — ответил Владимир Кириллович. — Только живет далеко за пределами России.

От такой информации у меня мысли в голове спутались окончательно. Столько лет считала себя круглой сиротой, благополучно дожила до 29 годов, а теперь вдруг узнаю, что у меня есть родители, и они не погибли в катастрофе, не умерли от болезни, их никто не убивал, не похищал, а всё это время они жили каждый сам по себе, не обращая на меня внимания! Мне захотелось встать, плеснуть Леднёву в физиономию остывшим кофе и уйти, не оглядываясь.

Но это был лишь порыв. Разум подсказал: он не виноват, кажется, в произошедшем 29 лет назад. Надо сначала разобраться. Я набрала воздух и медленно выдохнула.

— Рассказывайте, Владимир Кириллович, иначе я вам не поверю, — предупредила.

— Конечно, Лика. С твоей мамой, Флоранс Парли…

— Как вы сказали?

— Не перебивай, пожалуйста, — потребовал Леднёв. — Так вот, её зовут Флоранс Парли, она — француженка, приехала в Россию на стажировку во время обучения в Le Cordon Bleu Paris. Это кулинарная академия, основанная в Париже в 1895 году. Самая крупная школа кулинарного и гостиничного менеджмента с более чем тридцатью отделениями по всему миру, — сказал мой собеседник так, словно справку прочитал. — Не удивился, что я так хорошо всё запомнил. В своё время захотел как можно больше узнать о девушке, с которой познакомился в ресторане. Да, я тогда ужинал там с коллегами — бизнесменами из Франции. Они меня и позвали в одно заведение, решив удивить своей кухней. Когда расплачивались, к нам вышла девушка и на неплохом русском языке, хотя и с сильным акцентом, сказала, что она замещает шеф-повара. Спросила, всё ли нам понравилось. Я увидел её и влюбился с первого взгляда. Да, можешь не поверить, но так оно и было. Увидел, запомнил имя на бейджике — Флоранс Парли, и на следующий день вернулся перед закрытием ресторана, чтобы проводить её и познакомиться поближе. Я был тогда молод, горяч, хорош собой и, — Владимир Кириллович усмехнулся, — сумел покорить сердце молодой француженки. У нас вскоре начался бурный роман, который продолжался три месяца. Но потом мне пришлось уехать в командировку на полгода. Прежде чем улететь, я предложил Флоранс руку и сердце. Она ничего не ответила. Сказала только, что подумает. Мы звонили друг другу каждый день, а однажды моя девушка не ответила. Её телефон оказался вне зоны действия сети. Я начал её искать. Звонил в ресторан — мне сказали, у неё закончилась практика, и она вернулась во Францию. Но где её там отыскать? Вспомнил об академии. Названивал туда, мне ответили: она получила диплом и уехала, куда — не знают. Так я её потерял. Не прекращал поиски ещё несколько лет, но всё тщетно.

Владимир Кириллович замолчал. Налил себе кофе, потом подумал немного и добавил