— Зачем? И так все ясно.

Авилову не понравилось, как они смотрели друг на друга. Ира так пристально ни на кого не смотрела. Этот договаривается с женщинами по-любому. При любых свидетелях, в любых обстоятельствах у него всегда есть выход. И сейчас тоже.

— Елена Ильинична, как Маруся? Выздоровела? — поинтересовался Авилов.

— Выходили. Больно маялась. Тяжело с этими ушами, когда они у маленьких болят.

— Обрадовалась отцу?

— Да, конечно. Как же, редко видятся, конечно, радости было.

— А кто ее отец? — спросила Ира, глядя на мужа. Он опустил глаза, ответа не последовало. Даже Елена Ильинична, что-то почувствовав, воздержалась. Хозяин вытер пальцы салфеткой и встал.

— Я наверх. А ты развлекай своих гостей, — он не взглянул на Юлю и поднялся по лестнице.

— Мне надо поговорить с хозяином дома, — быстро сказал Авилов.

— А тогда догоняйте, а то он спать ляжет. Рано ложится, — ответила Елена Ильинична и сама поднялась за чаем на кухню.

В гостиной установилась тишина, еле слышно звучала музыка по телевизору, на кухне прозвенели чашки. Во всем доме не было слышно ни звука. Юля напряженно вслушивалась, не обращая внимания на Иру, которая тоже сидела сама не своя, точно погрузившись во тьму, точно внутри у нее погас свет.

— Юля, кто этот человек? — наконец нарушила она молчание.

— Мой муж.

— Странно. Я почему-то считала, что это мой муж. У меня есть даже свидетельство о браке.

— Можете засунуть его в одно место, — занервничав, брякнула Юля.

— Это ты заперла меня в туалете?

— Даже и не думала. Очень надо. Я знала, что у него есть жена. Но, видите ли, как мне это рассказывали, она его разорила и присвоила его деньги. Я и думать не думала, что это вы. Если бы знала, что это вы, может быть, заперла бы. Так что нечего мне дело шить. И вообще, мне уж, честно говоря, не до вас. Если вы за мужем приехали, то забирайте. Кругом всех облапошил. Тетку Нюру помните? Это ее жених.

Ира начала заметно бледнеть.

— Я тоже надеялась, что прошлая встреча будет у нас последней… — Ира заметила, что Юля слушает не ее, а звуки голосов, доносившиеся сверху, и замолчала, тоже начав вслушиваться. Раздался стук оконной рамы. — Что там происходит?

— А вы как думаете? Один человек взял и помог жене другого разорить и выкинуть на улицу мужа, да и саму жену попытался увести, правда, не получилось. Тот, кого выкинули из жизни, в свою очередь, решив вернуть не жену, понятно, зачем такие жены нужны, а имущество или хотя бы его часть, стал следить за своим врагом и выяснил, что он не ангел, даже наоборот. И что его вполне можно посадить, потому как есть за что. Но его задача была вернуть свои деньги, и поэтому он собирал всякие порочащие того сведения, чтобы ему же их и продать. Это удалось, хотя наполовину. И вот, когда этот человек на полученные деньги купил дом и завел себе другую семью, являются, как ни в чем ни бывало, его жена и его враг. Как вы думаете, что им надо? И что может происходить там наверху. Я, например, не знаю.

— Хорошая история. Послушай теперь мою. Жила-была женщина с мужем и двумя детьми, обычная семья. Они восемь лет жили хорошо, можно сказать, счастливо. Потом вдруг жена узнает, что муж ей изменяет. Она устраивает ему сцену, после которой он исчезает. Есть только обломки его яхты. Затем она узнает, что дело, в которое он вложил деньги, рухнуло, и она оказывается кругом в долгах. Ей приходится продать дом и расплачиваться. Она разыскивает старого приятеля, от которого ждет помощи, а на него сваливаются одно несчастье за другим — наезд, шантаж, кража, так что он еле выживает. А тем временем выясняется, что дела мужа были не так плохи, как это казалось сначала. Во всяком случае, они поправимы. И как только выясняется, что они поправимы, муж восстает из мертвых и вначале требует свою долю, а потом и вовсе предлагает начать жить заново, а все происшедшее считать недействительным. Но приятель, от которого женщина ждала помощи и который в результате существенно пострадал, полагает, что так дела не делаются, и устраивает так, чтобы все участники событий наконец встретились. И они встречаются. И теперь я, естественно, тоже не знаю, что происходит там, наверху.

— Думаете, они поубивают друг друга?

— Это вряд ли.

— Лео нужны его деньги и досье. Но Павел не отдаст.

— Его зовут Алексей Разумовский.

— Знаю. Не такая я дура. Поняла. Но я зову его Павел. Он не отдаст, он их от меня спрятал. Я хотела вернуть Лео, чтобы он отвязался, но он их спрятал. Значит, собирается дальше мучиться дурью.

Ира встала и начала ходить по гостиной. Елена Ильинична принесла поднос с чаем, и он остывал, никем не замеченный.

— Я спать иду, — сказала женщина. Юля кивнула, а Ира пожелала ей спокойной ночи и снова принялась ходить туда-обратно.

— Ты хочешь жить с Алексеем? — напрямик спросила Ира.

— Нажилась, — ответила та сквозь зубы. — Не прощу, чтобы так использовали. Не знаю, кто с ним может жить, а меня он замучил.

— А как же ребенок?

— Лео обещал позаботиться.

Ира с сомнением покачала головой.

— Вот мы тут сидим, на чай смотрим. А наверху наша жизнь решается.

— Моя — нет. Мою я уже решила. Уеду и буду работать в городе. Клементина меня устроит. Если бы вы Павла с собой увезли, то вам бы большое мое спасибо вышло. Всю душу об него обколола.

— Может, действительно, надо решать одной? — подумала Ира, но не успела закончить мысль. По лестнице спускался Авилов. Он подошел к Ирине, взял за ее руки:

— Ну, как ты?

Она их немедленно вырвала, а он усмехнулся:

— Хотел убедиться, что твое решение окончательное. — Ира отвернулась и отошла от него.

— Ну что, — он повернулся к Юле, — маленькое ты, несчастное созданье… На этот раз даже ничего не вытворила. Доконали, видно, тебя. Собирайся, поехали. Оставим супругов вдвоем. Потом заберем Марусю и маму. Послезавтра.

Юля зарыдала и бросилась ему на шею, Ира опустила голову. Авилов улыбался.

— Он отдал тебе папку с бумагами? — спросила Юля в машине.

— У него их нет.

— И ты ему поверил? Он к тебе прилип насмерть, точно говорю… Он скорпион, ты его не знаешь… Отцепится, когда всю кровь выпьет…

— У меня есть одно предположение. Если оно неверно, и они все-таки у него, то Ира отдаст.

— Да он ее заморочит. Обведет.

— Маленькое ты, несчастное созданье, — с удовольствием произнес Пушкин. — Всех боишься. Он, конечно, подлец, а я нет, я скоро буду отцом Маруси, чтоб ты не сомневалась. Я приличный человек! В душе. Но тайное всегда становится явным. Ты как считаешь?

Он подмигнул Юле и весело захохотал. Они свернули на шоссе, падал снег, на дороге чернел след единственной проехавшей машины.