«Портсигар» на пару с «Новиком» накануне ночью выставил несколько минных банок на входном фарватере Пусана. После чего пути крейсеров разошлись: «Новик» повернул обратно в Порт-Артур, а крейсер Грамматчикова продолжил бег на север. Макарову позарез потребовались все три комплекта радиостанций Телефункена, которые вместо отрезанного Артура были присланы во Владивосток. «Аскольд» должен был их забрать. Три…

Увы, пока только три вместо десяти в первой партии поставки. Немцы сорвали график! Но отнюдь не злонамеренно. Электротехника такого уровня была еще слишком сложной в изготовлении, а главное – в наладке.

По заверениям немцев, станции эти давали возможность уверенной приемо-передачи на расстоянии до шестисот миль и даже больше. Но Лейков, он же новоявленный Фридлендер, которому Петрович и поручил приемку аппаратов, пока готов был поручиться только за 350–400, никак не более. С этим нужно было что-то делать. Красноречивое молчание Петровича, принявшегося вдруг сосредоточенно чистить свой браунинг, послужило для меха «Варяга» хорошим стимулом к действию. Сейчас он, вместе с прибывшим по просьбе Руднева на «Аскольде» мичманом Ренгартеном, после подрыва «Победы» на мине оказавшегося «безлошадным», увлеченно «колдовал» над этими, по его выражению, «чудовищными, допотопными сооружениями», дабы попытаться выжать из хваленой германской техники все, что только возможно при доступных подручных технических средствах.

Появление во Владике Ивана Ивановича Ренгартена было вызвано тем, что Фридлендер знал о выдающейся роли, которую сыграл этот офицер в становлении радиодела в России в «нашем» мире и, в частности, в деле развития морской радиоразведки перед Первой мировой войной. Сейчас ему предстояло в общении с новоявленным техническим гением узнать много нового и удивительного, а затем доставить в столицу секретный пакет с описанием и схемами того, что ему надлежало запатентовать и помочь германским инженерам применить в новой модели мощной телеграфной станции.

В Гамбург кроме Ренгартена командировались еще четыре известные Фридлендеру персоны: Александр Степанович Попов, его друг и помощник Петр Николаевич Рыбкин, инженер Василий Васильевич Субботин и кавторанг Александр Адольфович Реммерт, которому Дубасов поручил возглавить радиотехническую службу флота, а в качестве первой сверхзадачи – восстановить связь с Порт-Артуром. Для чего в Мукдене и Инкоу предстояло оборудовать два флотских поста дальней радиосвязи с такими станциями.

Увы, как ни пытался Руднев уломать командующего флотом оставить хотя бы один оттюнингованный Лейковым комплект для владивостокских крейсеров, Степан Осипович был категоричен: «Через месяц-другой по скорректированному графику придут еще – оттуда и возьмете, а пока дыры в бортах латаете, он вам погоды не сделает». Первую принятую Лейковым и Ренгартеном станцию сразу же начали монтировать на крейсере Грамматчикова, вторую предстояло установить на Золотой горе, третью – на «Ангаре».

Кроме всего прочего, Макаров, пригнав «Аскольда» во Владик, объединил «приятное с полезным». Бывший вместе с «Новиком» в момент подрыва «Победы» в охранении на внешнем рейде, он просто не мог войти в гавань до того, как броненосец удастся хотя бы сдвинуть. Для маленького же крейсера 2-го ранга лазейка оставалась. А рисковать своим лучшим бронепалубником при неизбежных ночных минных атаках комфлот не хотел.

Вдобавок в сейфе командира «пятипапиросной пачки» был доставлен Рудневу план действий на ближайшие пару месяцев, подготовленный вчерне Макаровым и его штабом. И Петровичу за пару дней пришлось сначала его переварить, затем написать записку со своими замечаниями и встречными предложениями, а потом разъяснять каперангу Грамматчикову, что именно надо передать Степану Осиповичу на словах.

А в последний день перед уходом «Аскольда» в Артур к Рудневу явился лейтенант с крейсера, который должен был забрать дописываемую им всю ночь рукопись, озаглавленную «Практические соображения по современной тактике морского боя», которую Макаров на полном серьезе грозился отредактировать и включить в новое издание своей «Тактики». Когда адмирал поднял на вошедшего лейтенанта красные от хронического недосыпа глаза, тот, вскинув руку к козырьку, представился:

– Лейтенант Колчак! Прибыл за бумагами.

– А, адмирал… – некстати вспомнил знаменитый фильм своего времени Петрович, – проходите, проходите! Все уже для вас готово.

– Простите, ваше превосходительство, – неожиданно для собиравшего исписанные за ночь листки в конверт Руднева подал голос лейтенант Колчак, – но у вас все тут, на «Варяге», такие… Такие…

– Странные? Тронутые? С причудами?.. – попытался помочь лейтенанту найти искомое слово Петрович. – Чокнутые, короче говоря?

– Я хотел сказать – со столь своеобразным чувством юмора, – Колчак явно был не в духе, а по натуре он не привык лезть за словом в карман, даже перед адмиралами, – единственным человеком, который меня тоже недавно назвал «адмиралом», был лейтенант Балк. Тоже ваш, с «Варяга»…

– Эх, и какие ваши годы, любезный Александр Васильевич… – Петрович добродушно ухмыльнулся, от чего Колчак несколько поостыл: очевидно, что Руднев не мог знать по имени-отчеству всех лейтенантов флота, и это льстило, – еще станете. Всенепременно станете вы адмиралом. Причем видится мне, отнюдь не из худших. Но главное – в политику только не лезьте. Никогда. Не ваше это…

Нахмурившись, Колчак ожидал продолжения. И не мог понять, почему контр-адмирал Руднев, который чудесным образом с началом войны преобразился из рядового, далеко не самого заметного каперанга в одного из лучших адмиралов, внезапно замолчал, уставившись невидящим взглядом в стену.

А на Петровича нашло. Он вспоминал несостоявшееся будущее, которое сам отменил.

* * *

Осенью 2008-го он встречался с Ирочкой. Ну, не то чтобы только с ней, но по большей части да. И когда в прокате появился блокбастер «АдмиралЪ», она его в кинотеатр затащила в первую же неделю. Невзирая на отчаянное сопротивление бойфренда, которому сердце или чуйка подсказывали, что добром это все не закончится. Последним доводом подруги было: «Ну там же про кораблики! Тебе обязательно должно понравиться…» Н-да-с…

В своем любимом пабе, что удобно разместился в переулке неподалеку от кинотеатра «Пушкинский», Петрович держался сколько мог. Примерно два кувшина с пивом он согласно поддакивал и одобрительно мычал в кружку по поводу «замечательных спецэффектов» и «красивой любви, которой больше нет». Но к моменту, когда Ирочка начала горевать о «Великой России, которую мы потеряли» и стенать про «тупое, необразованное быдло, которое все это великолепие поломало и растоптало», градус в крови Петровича повысился. Хуже того, он достиг того самого уровня, который и не позволил ему сделать мало-мальски удачную карьеру. Название ему было – «я режу правду-матку, как она мне видится, и мне плевать, что вы об этом думаете».

– То, что у этих кинодеятелей и засраков (заслуженные работники культуры, однако точнее, чем они себя сами называют – не скажешь) переврана вся историческая часть, – это я еще могу простить. Хотя реальный, а не сказочный героизм, крутизну и ум Колчака показать было бы никак не сложнее, чем изобразить на компе всю ту ересь, что они сняли. То, что ни один корабль на себя не похож и все бои перевраны, – тоже я бы пережил, хотя лично мне это как серпом по бонусам, Ир! – из-за соседних столов стали оборачиваться люди, тоже только что вышедшие с просмотра, – и даже обсусаленность Колчака[27] я бы им простил, герои стране нужны как никогда. Хотя как политик он хуже и бездарнее большинства наших нынешних. Но неужели тебе не интересно, почему матросы в начале фильма героически идут на смерть на «Сибирском стрелке» под командой героев офицеров, чего, кстати, не было, ту минную постановку провели, как и положено, ночью, но героизма русских моряков на той войне хватало, будь спок, не фига было выдумывать сценаристам этот дебильный бой… А всего через полчаса те же матросы – уже оборванная, недисциплинированная толпа, радостно поднимающая на штыки тех же офицеров, что уже было на самом деле? Почему?!