Велвет замерла на месте. Боже милосердный!

Он потер сморщенную кожу на тыльной стороне ладони.

– В те времена я был крупнее и сильнее двух обычных людей. И как каторжник был ценнее, чем покойник, – иначе меня бы повесили.

Сердце ее, казалось, застыло. Жалость к нему лишила дара речи.

– Спустя три года я все-таки убежал. Мне пришлось выжечь пламенем свечи большую букву «В», которой меня заклеймили. Большая грубая буква «В», Велвет. Любой человек в Джорджии знал, что эта буква значит «Вор».

Из груди ее вырвался стон:

– Я не могу больше слышать это. Просто не в состоянии.

Велвет сделала последний шаг, который разделял их, обняла его и прижалась щекой к плечу.

Горькие рыдания сотрясли ее тело. Она почувствовала, как его руки, сначала нерешительно, потом все увереннее нежно гладят ее по спине.

– Все в порядке, герцогиня. Те дни уже в прошлом. Мои шрамы больше не болят.

От этих слов она заплакала еще сильнее. Боже, как же он смог вынести все это? Как он выжил в этом аду?

– Все хорошо, – прошептал он. – Пожалуйста, не плачь. Я не достоин твоих слез, Велвет. Такой человек, как я, не стоит их.

Что-то подобное он уже говорил раньше. Она отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо.

– Но ведь это еще не все шрамы, которые ты носишь, Джейсон? Шрамы в твоей душе куда страшнее. Расскажи мне, что ты сделал такого, что едва не уничтожило тебя? Что бы это ни было, у тебя были причины так поступать. Ты сражался за свою жизнь, боролся против несправедливости. Расскажи мне это, Джейсон, позволь мне разделить твою ношу, и со временем твоя боль утихнет.

Он только покачал головой:

– Не требуй этого, Велвет. Если заботишься обо мне, не настаивай на этом.

В его глазах было смятение. Страх воспоминаний так явственно отразился на его лице, что сердце Велвет болезненно сжалось.

Ей хотелось обнять его и успокоить. Хотелось прогнать его боль и воспоминания.

– Все хорошо, Джейсон. Ничего не рассказывай мне, если не хочешь.

Отвернувшись, она начала расстегивать свой пеньюар. Это потребовало больше времени, чем обычно, потому что пальцы ее дрожали. Джейсон ничего не сказал, когда она обнажила плечи и дала пеньюару упасть на пол. Он следил за ней молча. Она подошла к его кровати и откинула одеяла.

Он неподвижно стоял в полутьме комнаты, но она чувствовала взгляд его сверкающих голубых глаз, потемневших от захлестывающих его чувств. Она, захватив подол ночной рубашки, через голову сняла ее, отбросила в сторону и поднялась на его кровать.

– Пожалуйста… – несмело произнесла она. – Ты нужен мне, Джейсон. Я знаю, и я нужна тебе. Возьми меня. Помоги нам обоим забыть все, хотя бы ненадолго.

Бежали секунды, казавшиеся бесконечными. Он ничего не отвечал. Стоял, боясь пошевелиться, глядя на нее.

Прикрыл глаза, чтобы не видеть этого искушения – ее прекрасного белого тела на снежно-белых простынях. Темно-медовые волосы оттеняли тонкое лицо и полные губы.

– Приди ко мне, Джейсон.

Золотисто-карие глаза молили его не отвергнуть просьбу.

Джейсон почувствовал горячую волну желания. Сегодня у него не было сил противостоять нарастающей страсти.

Ее маленькая рука указала на свободное место рядом с собой.

– Никто из нас не знает, что принесет нам будущее. Я хочу быть в твоих объятиях, ощутить твое прикосновение, хочу почувствовать себя в безопасности. Сделай это ради меня, Джейсон.

Дыхание его участилось, стало отрывистым. Желание обладать ею росло с каждым ударом сердца, разгораясь от сияния ее кожи, колыхания ее груди.

– Джейсон…

Боже, он отчаянно хочет ее!

Раздевшись, он сел на постель рядом с ней:

– О Боже, Велвет, я так хочу тебя!

Нежная улыбка тронула ее губы. Она погладила его плоский живот, а взгляд ее скользнул ниже.

– Ты прекрасен. Ты такой сильный, Джейсон. И даже эти шрамы не портят твоей красоты.

Он улыбнулся ее непосредственности:

– Должен то же сказать про тебя.

– Ты считаешь, я красива?

– Думаю, невероятно красива.

Он поцеловал ее, нежно коснувшись губ, хотя хотел овладеть каждым дюймом ее тела. Хотел воспламенить ее тело своим, сделать его частью своего, чтобы она никогда не забыла этого ощущения.

Она поцеловала его более требовательно.

Его руки оплели ее, ощутив гладкость кожи, нежность груди. Он стал ласкать грудь губами и языком, пока Велвет не застонала от его ласк. Он ощутил ее трепет и почувствовал, как она стиснула его плечи.

– Джейсон, – прошептала она. – Я хочу… так хочу…

– Я знаю, чего ты хочешь, любовь моя.

Он вошел в нее одним движением, сделав их тела единой плотью. Их слияние было быстрым и страстным, то ли от долго сдерживаемого желания, то ли от отчаяния.

Потом он вновь овладел ею, медленно и очень нежно, и наслаждение было мучительно острым – ничего подобного ему еще не случалось переживать.

И почти сразу уснул и спал глубочайшим сном, не тревожимый никакими заботами. Утром ему предстояло снова очутиться лицом к лицу с этими заботами, беспокоиться о безопасности Велвет и своей собственной, принимать нелегкие и болезненные решения.

Но этой ночью для него существовала только эта миниатюрная женщина и чувство мира и покоя, которого он не испытывал многие годы. Засыпая, Джейсон наслаждался ее телом, доверчиво свернувшимся в кольце его рук.

Еще не рассвело, но небо уже стало светлеть. Велвет немного поспала, тело ее млело в истоме после бурного экстаза любви.

Ее терзали мысли о Джейсоне. Жалость к нему и сострадание заполнили ее душу.

До этой ночи она не осознавала, как отчаянно любит его. Будучи наследницей Хавершемов, предполагала, что не испытает в жизни любви, что ее ждет брак по расчету, и надеялась обрести в таком браке нежного, понимающего мужа, с которым она могла бы вести спокойную, размеренную жизнь.

Велвет не представляла, что существует такая захватывающая, всепоглощающая страсть к другому человеку. Таким было ее чувство к Джейсону. Она хотела любить его всю жизнь. Она знала это своим сердцем.

Она вспомнила их ночь любви. Он взял ее страстно, ничуть не сдерживая себя, а во второй раз – с такой трогательной нежностью, что хотелось заплакать. Но каждый раз, когда они одновременно возносились на вершину чувств, Джейсон изливал семя не в нее.