Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это дает Бруксу вторую группу наивных действующих лиц – бухгалтеров. Из-за разных методов учета, используемых при покупке одной компанией другой, что в наши дни уже не допускается, а также в результате использования определенных типов гибридных ценных бумаг, которые в то время не учитывались при подсчете количества выпущенных компанией акций, как это требуется сейчас, конгломераты могли показывать в отчетности значительно более высокие прибыли от приобретенных компаний, чем допускается ныне. Правила позднее изменили, но стандарты бухгалтерского учета в «годы гоу-гоу» в сочетании с PE-трюком служили абсолютно неотразимым стимулом для повышения цены акций путем слияний и поглощений. Конгломераты просто скупали компании с низким PE, которыми прежде интересовался Баффетт. Только в 1968 г. в США произошло 4500 корпоративных слияний, в три раза больше, чем в любом году предыдущего десятилетия{119}.
Если чрезмерно упрощенная оценка и плохой бухгалтерский учет вводили в заблуждение широкую публику, то Баффетт прекрасно видел, что к чему, и ужасался. В своем ярком стиле он называл вещи своими именами.
«В игре участвуют излишне доверчивые, добровольно загипнотизированные и циничные. Чтобы создать нужные иллюзии, нередко в ход идут искажения бухгалтерского учета (один особенно прогрессивный предприниматель сказал мне, что он верит в „смелый, творческий бухгалтерский учет“), трюки с капитализацией и маскировка подлинного характера операций, которые ведут компании. Конечный продукт популярен, респектабелен и необычайно прибылен (я оставляю философам домысливать, какие еще определения нужно использовать здесь)».
Он понимал, что это извращенно, но все же косвенно помогает поддерживать результативность BPL, однако одновременно поглощает все оставшиеся приличные идеи.
«Честно говоря, наша собственная результативность значительно улучшилась косвенным образом из-за последствий такой деятельности. Чтобы создать постоянно расширяющуюся цепную реакцию, нужно подпитывать ее все большим количеством корпоративного материала, а это приводит к появлению множества внутренне дешевых (и не слишком дешевых) акций. Когда мы владеем такими акциями, нам удается сорвать рыночный приз намного быстрее, чем это происходит в ином случае. Аппетит на подобные компании, однако, значительно сократил число оставшихся фундаментально привлекательных инвестиций. На мой взгляд, велики шансы на то, что в процессе исторического анализа этого периода феномен, описанный в статье г-на Мея, станет очевидным и будет расценен как мания. Вместе с тем вы должны понимать, что его подход „голого короля“ идет вразрез (или отбрасывается со словами „Ну и что?“ или „Ну, ну“) со взглядами большинства инвестиционных банков и успешных в настоящий момент инвестиционных менеджеров. Мы живем в инвестиционном мире, населенном не теми, кого нужно убеждать логикой, а легковерными и жадными людьми, которым требуется совсем мало, чтобы поверить во что-то»{120}.
В мае 1969 г., когда активы BPL приближались к $100 млн, а большинство из оставшихся возможностей поглотили конгломераты, Баффетт объявил о намерении ликвидировать товарищество. 1969 г. оказался довольно посредственным завершающим годом, который разочаровал Баффетта и заставил его заявить:
«…Я бы продолжил управлять товариществом в 1970 г. и даже в 1971 г., будь у меня в запасе действительно первоклассные идеи. Я делаю это не по какой-то прихоти, а потому, что предпочитаю иметь в конце хороший год, а не плохой. Так или иначе, я не вижу ничего подходящего, что давало бы основания надеяться на хороший год, и у меня нет желания бродить наощупь в „поисках удачи“ с чужими деньгами. Я не приспособлен к нынешним рыночным условиям и не хочу портить приличные исторические результаты, пытаясь участвовать в игре, которую не понимаю настолько, чтобы выйти из нее честью»{121}.
Теперь вернемся к Джерри Цаю и проанализируем период с его позиции, как менеджера Fidelity Capital Fund, который, как вы помните, был учрежден в 1957 г., примерно в то же время, что и товарищество Баффетта. Цай смотрел на рынок в те годы под другим углом отчасти из-за того, что его методы сильно отличались от методов стоимостных инвесторов. С точки зрения Грэма и Баффетта, он был спекулянтом. Подобно свинг-трейдерам, которых интересовали привлекательные названия и ценовой импульс, Цай гордился своей способностью покупать и продавать акции в мгновение ока. Его учили именно этому. Его учитель и босс в Fidelity Эд Джонсон II как-то раз описал свои методы следующим образом: «Мы не женимся на акции, когда покупаем ее. Наши отношения с ней можно назвать „как встретились, так и разлетелись“. Они не заходят слишком далеко. Не исключено, что время от времени у нас будет возникать желание поддержать „связь“, а может изредка даже „провести пару ночей вместе“»{122}. Если Баффетт изучал фундаментальные показатели компании для выяснения ее внутренней стоимости и намеревался держать акции длительное время, то Цай смотрел на графики и технические индикаторы при принятии решений. Это действительно работало… некоторое время.
Успешно покупая и продавая акции и прокручивая капитал с использованием большого количества идей со скоростью обращения более 100 % в год (необычно высокий темп обращения акций для того времени), Цай получал высокую доходность на протяжении многих лет. Поворотный момент наступил в начале 1962 г., когда рынок, упавший на 25 %, утащил вниз его портфель успешных и эффектных акций.
Постоянно соперничающий с ним Баффетт бросил ему вызов в своем полугодовом письме:
«Особенно сильный урон в первой половине года понесли так называемые „фонды роста“, которые практически без исключения значительно проиграли Dow. Три крупных „фонда роста“ (кавычки очень кстати им сейчас), демонстрировавшие наилучшие результаты в предыдущие несколько лет, Fidelity Capital Fund, Putnam Growth Fund и Wellington Capital Fund, в среднем показали минус 32,3 % за первую половину года. Справедливости ради стоит отметить, что из-за высоких показателей в 1959–1961 гг. их общая результативность на данный момент по-прежнему лучше средней, и такая ситуация вполне может сохраниться в будущем. По иронии судьбы, впрочем, их прежняя сверхвысокая результативность привела к такому наплыву новых инвесторов, что пострадавших от низких результатов в этом году оказалось намного больше тех, кто успел насладиться превосходной результативностью прошлых лет. Эта ситуация подтверждает мой постулат о том, что для оценки результатов инвестирования необходимо брать период времени, причем такой, на котором наблюдаются и растущий, и падающий рынки. Обязательно должно быть и то и другое; этот момент, пожалуй, сейчас виден намного лучше, чем полгода назад»{123}.
