– Нет! – воскликнула Грейс и бросилась вперед. Она выронила пистолет, потянулась к горлу девочки, с силой сдавила рану. Прозвучал выстрел. Какое-то мгновение она ждала крика, запаха жженой плоти, звука разбивающегося стекла, но вместо этого теплые руки легли поверх ее рук: Гэвин надавливал, чтобы остановить кровотечение. Дороти застонала, ее глаза закрылись.

– Беги! – закричал Гэвин. – Я промахнулся! Я держу ее.

Грейс посмотрела на двери, затем снова на Гэвина и Дороти, разрываясь.

– Грейс, беги! – повторил он. – Я позабочусь о ней.

Она поверила ему.

Она доверяла ему.

Так что она побежала.

Грейс вылетела из аудитории и оказалась в длинном коридоре со множеством дверей.

Карфаджа нигде не было видно.

Грейс крепче сжала «глок». Ему не уйти на этот раз.

Удача отвернулась от него. Грейс должна была убедиться в этом.

Держа перед собой пистолет, она шла по коридору, проверяя двери: к ее облегчению, большая часть была заперта.

Она должна была положить этому конец. Немедленно. Гэвин позаботится о Дороти, но эта рана на ее горле была скверной. Он, должно быть, не задел артерию, слава богу, но чего стоила одна потеря крови…

Она стиснула зубы, ускоряя шаг. Она сможет сделать это. Она должна.

Она лучше Карфаджа. Как человек. Как профайлер. Как стрелок.

Пришло время играть по ее правилам.

Она двигалась стремительно, но замедлилась, приблизившись к тому месту, где от коридора уходил еще один проход. Она ступала тихо, едва различимо даже для самого чуткого уха. Она прижалась к стене и осторожно двинулась по проходу, взглядом следя за тенями, уходившими в темноту.

Там. Ее сердце екнуло, когда она увидела, как тень в конце коридора заколыхалась.

Он поджидал ее прямо за углом. Это была удачная позиция. Если она попытается атаковать, то станет легкой мишенью.

Грейс хотелось задержаться на минуту и все обдумать, но у нее не было времени. Надо было решать – сейчас.

Он хотел видеть ее глаза. Это первое, что пришло ей в голову. Когда он будет убивать ее, он захочет смотреть на нее. Может, даже держать ее. Для него все было ради воссоединения – окончательного воссоединения, окончательного победного хода: отнять ее жизнь.

Но он не нападет. Она должна сделать первый ход.

Она должна заставить его думать, что он победил.

Грейс стиснула зубы, у нее заныло в животе. В последний раз, когда она попыталась обмануть его, она потерпела неудачу, чудовищную неудачу. Ее ужасала одна мысль о том, чтобы попытаться снова.

Но у нее не было выбора – она вынуждена была рисковать.

Если она не уцелеет, Гэвин тоже умрет. Карфадж вернется в аудиторию, чтобы покончить с ним.

Он убедится, что действительно победил.

Грейс сглотнула и слегка приподняла «глок». Сейчас или никогда. Она медленно пошла вперед, ее взгляд был устремлен прямо, а не вправо, на пересечение коридоров. Она прошла мимо угла, к которому прислонился Карфадж, держа пистолет перед собой, спиной к нему.

Она не могла застыть. Не могла заколебаться. Резкое движение, напряженный мускул, наклон головы – и он догадается.

Она должна была одурачить его. Она сделала еще один шаг. Затем еще один.

И тут она услышала – шорох позади себя.

Сейчас!

Она резко развернулась, стреляя. Выстрел. Второй.

Он отшатнулся от удара, его руки взметнулись к груди, и он рухнул на землю.

Грейс поспешила к нему, направив пистолет точно в его сердце. Увидев, что она нависла над ним, он изо всех сил попытался встать.

Грейс опустила ботинок на его живот, пригвоздив Карфаджа к полу.

– Ни с места, – приказала она.

Она пристально смотрела на него сверху вниз. Кровь стремительно вытекала из раны на его груди, разливаясь красным пятном, его дыхание уже замедлялось и становилось неровным. Он закашлял, слабо, его глаза закрылись. Еще ярче кровь окрасила его губы, пальцы разжались на рукоятке пистолета, выронили его на кафельный пол.

Он умирал.

Она убила его.

Ей было невыносимо, что в глубине души это ужаснуло ее. Но, может быть, это и отличало ее от кого-то вроде него.

– Я… я создал тебя, – задыхаясь, пробормотал он, кровь стекала по его губам.

Все еще нацелив пистолет на его сердце, Грейс прищурила глаза, подняла окровавленный ботинок с его груди и пнула его пистолет в сторону. Затем она склонилась над ним так, что их лица оказались всего в нескольких сантиметрах.

– Я создала себя, – сказала она, и ее голос был тихим и свирепым.

На мгновение его глаза распахнулись, в них были ужас и признание своего поражения, жизнь покидала его. Последнее, что он услышал, была правда в ее словах и в ее голосе – правда, от которой в последние мгновения своей жизни он не смог убежать.

Кровь лилась с его губ, Карфадж испустил сдавленный вздох. Последний.

Грейс стояла и, не отрываясь, смотрела на него, все еще нацелив «глок» на его грудь, словно боялась, что он может ожить. Словно это все было частью игры.

Но он был мертв – игра была окончена.

И она победила.

«Нет ничего хуже больничного кофе», – думала Грейс, делая очередной горький глоток из чашки, что принес ей Гэвин.

Он ждал где-то в больнице, но медсестры настояли, что только одному человеку разрешено находиться в палате Дороти. Им и оказалась Грейс, которая осталась сидеть, не смыкая глаз, у постели подростка, пока та отсыпалась после болеутоляющего. Им не удалось связаться с ее матерью – она отрабатывала третью смену, – поэтому Грейс хотела убедиться, что кто-то будет рядом, когда Дороти очнется.

Когда она уже почти что задремала – волна адреналина в ее крови уже давно сошла на нет, – глаза Дороти медленно открылись. Пару минут она лишь осоловело моргала, ее брови сошлись вместе, когда она сглотнула. Порез на ее шее был в основном поверхностным, но потребовал довольно много швов. Какое-то время он будет болеть.

– Привет, – нежным голосом произнесла Грейс, встав, чтобы Дороти могла видеть ее.

– Привет, – сказала Дороти, ее голос задрожал, а глаза наполнились слезами. – Ты нашла меня. Он сказал, ты не найдешь.

Грейс сжала ее руку.

– Он ошибался, – сказала она. – Ты в безопасности. Он больше никогда не причинит тебе вреда.

– Ты поймала его? – спросила Дороти.