– Да, теперь я слышу то, что и был готов услышать. За новое детективное агентство «Габриэль и Ко»!

– Аминь, – прошептала Варвара, чувствуя боль в руке.

– Сейчас еще не момент? – спросил ее Габриэль неожиданно.

– Какой момент? – не поняла она.

– Чтобы поцеловать тебя и остаться живым.

– Настоящие мужчины не спрашивают, а действуют! – хором воскликнули мамы, а Варвара только руками развела.

Трудно даже сказать сколько раз Лада Диденко слышала этот диалог в вышибающих слезу сериалах.

Обычно главная героиня «мыльной оперы» сообщала своему любимому, что она беременна, а ее ненаглядный в ту же секунду из милого обаяшки превращался в лютого зверя и начинал убеждать минуту назад любимую женщину, в лучшем случае, провалиться сквозь землю вместе с будущим младенцем, или убираться к чертовой матери. Но героиня, назло негодяю, все равно рожала, выходила на красное крыльцо, а тут как раз проезжал на белом коне прекрасный принц, который влюблялся в главную героиню, не сходя с этого самого своего белого коня, и тут же усыновлял или удочерял чужое дитя.

И все дела у главной героини шли в гору – и карьера, и личное счастье.

А вот мерзавца, отказавшегося от своей кровиночки, судьба наказывала по полной программе… И, естественно, наступал торжественный момент, когда он, сгорая от стыда, на коленях просил у бывшей возлюбленной прощения и орошал горючими слезами ее фирменные лаковые туфельки из самой последней коллекции.

Ладочка влюбилась в Сережу еще на первом курсе. Он был старше ее и уже заканчивал учебу. Сергей был парень видный, статный и весьма симпатичный, любил шумные компании и тусоваться в ночных клубах. Он был москвич и жил вдвоем с мамой. Лада же приехала в Москву из небольшого городка, поступила на журналистику, выдержав большой конкурс, профессия эта была ее мечтой, и она очень серьезно относилась к своему будущему. Они начали встречаться: то у Сережи, пока мамы не было дома, то у Лады в общежитии. Девчонки относились к чувствам Лады с пониманием и всегда освобождали комнату, когда она их просила. Только девчонки предупреждали:

– Ты, Ладка, смотри в оба. Сережка парень крутой, у него девчонок как грязи. Не ты первая, не ты последняя… Гляди, а то слезами умоешься.

– Это все сплошные наговоры, – отвечала влюбленная по уши Лада. – Он хороший, добрый и любит меня.

– Ты, Ладка, голову иногда включай, – советовали подружки, – все-таки первый курс, не последний. Лучше бы на учебу налегала, чем амуры крутить. Смотри, допрыгаешься…

– Слушать вас не желаю! – затыкала уши Лада. – Да вы просто мне завидуете! – И убегала на очередное свидание к своему ненаглядному.

Но сколько веревочке ни виться… В одно не очень прекрасное утро почувствовала Лада и тошноту, и головокружение, и слабость… Было над чем задуматься. Когда ее подозрения подтвердились, она нашла подходящее время и сообщила своему любимому прекрасную новость, думая его обрадовать.

Надо сказать, что нервишки у Сергея были не очень крепкие. Он позеленел, словно ряска болотная, и затрясся от злости.

– Это шутка? – выдавил он из себя.

– Какая шутка? Почему шутка? Разве такими вещами шутят? Анализы подтвердили – мы с тобой будем родителями! – Лада просто светилась от счастья, Сергей же отводил глаза, стараясь не смотреть на нее.

– Послушай, ну какой ребенок? Ну ты о чем? Ты на первом курсе! Я на последнем и… Я не могу сейчас… Пеленки, бессонные ночи, горшки там всякие! Мне предложили выгодный контракт! Если я сейчас не прорвусь, не сделаю карьеру, я стану лузером! О каком ребенке речь, дорогая моя?!

– Сереженька, я все понимаю, но малыш тоже нас не спрашивал! Ребенок не может быть не к месту… Он уже есть… живет…

Первый шок от известия у Сергея прошел. Он заметно приободрился и с улыбкой обнял Ладу.

– Зая моя… Ну ты же умная девочка! Ты живешь в общежитии. Ну куда тебе ребенок?

– Мне? – переспросила Лада, надеясь, что ослышалась. – Это наш ребенок!

– Ты еще скажи, что готова ко мне в квартиру переехать с ребенком в более комфортные условия! – прищурился Сергей.

– Господи! Что ты говоришь? Я тебя не узнаю! Сережа!

– Так и я тебя не узнаю! Ты мне словно нож в спину вонзаешь! И не забывай, квартира принадлежит моей маме, и она вряд ли тебя к нам пустит… Пойми, зая, я не против тебя и нашей любви… Но ребенок нам сейчас не нужен! С абортом я тебе помогу. А сейчас я побежал, меня ждут друзья… А ты, зая, решай эту проблему и присоединяйся к нашей веселой компании, не лишай себя молодости, веселья и института! Вряд ли ты сможешь продолжать учебу с ребенком на руках и без жилья. Чао! – И Сергей поспешно удалился, решив, что вопрос исчерпан.

* * *

Заведение, где собиралась богема, было самым модным в столице. Здесь проводились различные арт-выставки, поэтические вечера, давались спектакли, выступали музыканты, шли показы дизайнерской одежды. Помещения в красивом здании из стекла и бетона были очень функциональны и легко трансформировались под любое мероприятие. Сейчас несколько главных залов было переоборудовано под выставку очень известной московской художницы с мировым именем.

Знаменитость звали Богдана Ветер, жила она в Питере, Милане и Париже и создавала свои удивительные творения из стекла и хрусталя. Совершенно бесподобные вазы, статуэтки и мозаичные панно, люстры, хрупкие сувениры и умопомрачительные украшения. В своих работах она использовала не только стекло и хрусталь, но и золото, серебро, натуральные камни, ткани и все, что могло прийти в голову талантливой художнице. Ее венецианские маски из стекла, камней и перьев заняли первое место, даже опередив местных, итальянских умельцев на международном фестивале. Один из залов, полностью в застекленных витринах-стеллажах, выделили Богдане для ее воздушных и сложных авторских украшений. Второй зал украшали стеклянные панно, люстры ручной работы, на постаментах стояли хрупкие вазы, конфетницы и прозрачные фигурки.

Свет шел с потолка общим световым потоком, пронизывая все предметы. Вещи приобретали дополнительный объем и начинали словно бы светиться. А организаторам не надо было дополнительно подсвечивать каждый интересный экспонат. А если учесть, что работы Богданы состояли из стекла и хрусталя, то свет наполнял их сказочной красотой. Они казались нереально волшебными, словно созданы были колдуньей. Даже не верилось, что такую красоту можно было создать из таких простых материалов.

Организаторы выставки рассчитывали, и вовсе не зря, на большой поток посетителей. В первый день выставки ожидалась пресс-конференция художницы для журналистов и посетителей. В конце раздача автографов.

Журналистов собралось очень много. Здесь были маститые акулы пера и еще студенты, делающие свои первые шаги в профессии. Собрались также поклонники Богданы Ветер. И вот после недолгого ожидания в зал вошла художница в окружении своих сопровождающих и кураторов выставки. Защелкали фотоаппараты, раздались аплодисменты и даже крики «Браво»! Собралась благодарная и любящая публика, да и журналисты были настроены весьма благостно к художнице. Почему-то представлялось, что Ветер должна быть солидной дамой, видной, яркой, как ее работы… На самом деле это оказалось совсем молодая женщина лет тридцати, миниатюрная и худенькая с огромными зелеными глазами, обаятельнейшей улыбкой и длинными, ниже талии, пышными волосами. Она была в длинном шелковом платье, которое летело за ней, словно шлейф сказочной бабочки, а на ногах красовались красные лаковые туфли на высоченных шпильках, что придавало ее походке особую легкость. Она походила на маленького, сказочного эльфа, порхающего почти над поверхностью земли. От ее слов, взгляда, движений исходила какая-то успокаивающая умиротворяющая магия. Она села во главе стола с микрофонами, представила свою команду и начала пресс-коференцию. В основном Богдана говорила о своих душевных затратах и эмоциях, что она вкладывала в свои работы, о том, что надеется, что работы ее понравятся публике.