— Еще раз, где та школа?

— За каким чертом вам мой сын понадобился?

— Просто надо задать ему пару вопросов. Насчет миссис Гринберг.

— Я не знаю никакой миссис Гринберг.

— Он знает.

— Вы, может, похититель детей или извращенец. Мне надо идти.

Она уселась в низкое сидение, немного повозилась с замком на руле, запустила двигатель и дала газу. Старые глушители не в силах были сдержать рева. Арлин уехала, даже не махнув рукой на прощание, едва не задев машиной его, стоявшего на дорожке, по ногам.

Как выяснилось, в городе была всего одна школа для младших классов.

* * *

Крис задержался в канцелярии, где ему выдали гостевой пропуск и подсказали, как найти аудиторию 203, где у Тревора Маккинни по расписанию значился урок обществоведения.

Когда он вошел в класс, там находился один лишь учитель. Крис уставился на лицо учителя, потом отвел взгляд. Он чувствовал, что надо было бы получше всмотреться, но не решился.

— Крис Чандлер, — произнес он, шагнув вперед, чтобы пожать учителю руку, неловко уставясь на его галстук. — Я ищу Тревора Маккинни. Мне сказали, что у него здесь следующий урок. — Журналист махнул гостевым пропуском.

— Да. Присаживайтесь, мистер Чандлер.

Учителя, похоже, разбирало любопытство, но вопросов он не задавал.

У Криса не было желания усаживаться за маленькую парту, но, как бы вспоминая прошлое, он вынужден был сделать, как было велено. Классная комната показалась ему маленькой. Он пытался сообразить, были в его школе классы больше или это просто время изменило масштаб.

Он вновь взглянул на лицо учителя, и тот сразу поднял голову, словно бы догадался. Крис перевел взгляд на классную доску, будто как раз на нее и собирался посмотреть. Доска была чистой, с нее недавно все стерли, кроме предложения, выписанного аккуратными печатными буквами:

— Это задание?

— Да.

— Интересное задание.

— Может статься.

— Кто-нибудь из учеников уже изменил мир?

— Пока нет. У некоторых появились хорошие идеи. У Тревора — особенно хорошая.

Вошли три ученика и с шумом бросили книги на парты. Крис сразу узнал разносчика почты. Мальчик ответил на его взгляд.

— Помнишь меня? — спросил Крис.

— Думается, да.

— У домика миссис Гринберг.

— А-а, ну да.

Тревор прошел дальше и остановился у своей парты.

— По-моему, я задал тебе не тот вопрос, — сказал Крис. — А теперь вот о чем собираюсь спросить: кто-нибудь оказал тебе большую услугу, отчего ты стал бесплатно ухаживать за садиком миссис Гринберг?

— Нет. Никто мне большой услуги не оказывал.

— Ты знаешь про Движение?

Лицо мальчика ничего не выражало.

— Про что?

У Криса возникло ощущение, будто внутри у него что-то оборвалось. Очередной дорогостоящий поход в никуда. Очередной тупик. Впрочем, какая от него могла быть польза? Ну, малый мог бы дать ему предыдущее звено. Потом все это опять разваливается. Его подружка была права. Это все у него одержимость: без чувства, без смысла, — а такое в большинстве случаев не приводит ни к чему.

Он встал, собираясь уходить.

— Ну, пока, — произнес Тревор.

Крис тяжело переступил с ноги на ногу, раз, другой.

— Ваш учитель рассказал мне, что у тебя была интересная идея для того задания. — Он указал на доску. Класс уже наполнялся детьми, у журналиста появилось ощущение, будто его теснят со всех сторон.

— Ну да, я придумал эту штуку под названием «заплати другому». Это еще в прошлом году было. Я получил высший балл. Только знаете, что? Она была полностью провальная.

У Криса защипало за ушами, его будто жаром обдало, голова слегка закружилась.

Он улыбнулся. И сказал:

— Возможно, вышло все не так уж плохо, как тебе думается.

Из дневника Тревора

Совсем нет слов, чтоб выразить, как это круто.

Первей всего, все твердят моей маме, какая она здоровская мама. И все твердят, какой Рубен здоровский учитель.

А потом говорят, какой я здоровский ребенок, а я отвечаю: «Не-а. Не очень-то это так».

Любой, говорю я, мог бы до такого додуматься. Это ж так просто. Иногда думаю: «И как оно сработало?» Просто диву даешься. А в другой раз думаю: «А как оно могло бы не сработать?» Это так просто.

Если по правде, может, получилось все из-за свойства людей хранить веру в людей. Спорить могу, именно до этого свойства никто до сих пор и не добирался.

А знаете, что? Если кому охота убеждать меня, какой я великолепный и особый, пусть говорят.

От этого маме с Рубеном радостней становится.

— Мам, ты это записываешь?

Арлин не только записывала, но и счет вела, сколько раз он спросил.

— Да, Тревор, как я тебе уже шесть раз говорила. — Только в словах ее не было ни сердитости, ни подлинного раздражения. Она понимала.

— Мам, думаю, нам еще чипсов надо.

Арлин вздохнула. В обычное время, она велела бы ему подняться и самому принести еще чипсов, руки-то не отсохли. Но тут была бабушка сына, из самого Редланса[41] прикатившая, чтобы разделить великую радость. А еще Джо с Лореттой, и Бонни, и сестра Рики, Эвелин, тетка Тревора. Мог бы и Рубен приехать, хоть пока и не появился. И то был ни с чем не сравнимый, особенный миг для мальчика, одного его, Тревора, миг, так что Арлин не могла не понимать, как не хочется ему хоть минутку пропустить из этой передачи. Пусть она и записывается на пленку. Пусть Крис и обещал ему студийную запись этого сюжета программы. Пусть этот самый сюжет еще и не начался, а все в бесконечно нервном предвкушении пялились на экран, где велся рассказ о реформе социального обеспечения, который в любой другой вечер заставил бы их зевать до слез.

Она принесла из кухни новый пакет чипсов, и передача прервалась на рекламу. Арлин отмахнула в сторону рядами свесившиеся нитки воздушных шариков, мешавшие ей пробраться среди тел к видеомагнитофону.

— Не выключай! — заорал Тревор так, что все вздрогнули.

— Ты хочешь рекламу смотреть?

— Может, ведущие еще появятся и скажут что-нибудь про следующую историю.