– Я по поводу устройства в школу своих детей. В четвертый класс, точнее. Мальчик и девочка, по десять лет обоим.

– Своих детей? – директор выделил слово «своих» нажимом. – Господин, ты не слишком ли молод для того, чтобы иметь десятилетних детей?

– Я приемный отец, – безмятежно пояснил парень. – Так получилось, что мне пришлось взять на себя ответственность за их судьбы. Все документы, включая свидетельства органов опеки, я пересылал вам два дня назад.

Ах, да. Теперь директор вспомнил. Действительно, пару дней назад приходили какие-то документы, но времени на просмотр у него не хватило. Он поводил пальцем по сенсорной площадке – к новомодным объемно-сенсорным панелям он так и не привык – и действительно обнаружил в разделе входящих документов объемистый пакет.

– Нижайше прошу присаживаться, – кивнул он на стул, начиная просматривать присланное. Так… свидетельства о рождении детей, свидетельства о смерти родных родителей, свидетельства об усыновлении и удочерении… меньше недели назад? Ну ничего себе! Так, метрика за третий класс мальчика, метрика за третий класс девочки… сдавала заочно, на дому? Она что, болела? Характеристика на мальчика из детского дома… на девочку нет, видимо, не успела там побывать – повезло малышке, сразу нашелся добрый человек. А здесь у нас что? М-да… еще похлеще метрик об усыновлении: аттестат доктора психологии на имя Дзинтона Мурация. Директор пристально взглянул на посетителя. Да что же за парень такой, что в двадцать один год уже имеет аттестат, который десять лет в университете зарабатывать положено? Небесное дитя, юное дарование? А вот свидетельство о допуске к экспертной психологической оценке несовершеннолетних при судебных разбирательствах? В двадцать один год!!?

– Все документы подлинные, – парень, удобно устроившийся на гостевом стуле, вернул изумленному директору безмятежный взгляд. – Да, я доктор психологии и официальный государственный эксперт по делам несовершеннолетних.

– Прости меня, господин, но… – директор замялся.

– Я слишком молод для таких регалий? – усмехнулся парень. – Все нормально, господин директор. Долгая запутанная история, но все совершенно законно. Видишь ли, есть дополнительные неафишируемые обстоятельства, о которых чуть позже. Пока можешь просто считать меня юным гением. Сейчас же меня интересует, смогут ли дети приступить к занятиям в следующий перидень? Я понимаю, что оформление документов займет некоторое время, но они могут начать посещать занятия до завершения процесса. Они и так много пропустили, незачем усугублять.

– М-да, господин Дзинтон… – директор снял очки и устало потер глаза руками. – Буду с тобой откровенен: я крайне удивлен сложившимся обстоятельствам. Я тридцать лет учу детей, но впервые в жизни вижу настолько молодого мужчину, являющегося официальным приемным отцом. Да еще и холостого мужчину – ты ведь неженат, если я правильно понимаю? Прости меня за невежливый вопрос, но ты уверен, что сможешь воспитать двоих детей? Тем более принятых в таком довольно взрослом возрасте?

– Уверен, господин директор, – посетитель безразлично шевельнул бровями. – Более того, у меня есть еще одна приемная дочь. Ей тринадцать, но об ее устройстве в школу речь пойдет только следующей весной – в силу непреодолимых обстоятельств она очень много пропустила, так что сейчас самостоятельно нагоняет упущенное, чтобы не заниматься в одном классе с младшими.

– Хорошо, – не стал спорить директор. – Я не стану возражать против решения органов опеки, по крайней мере, не имея достаточно оснований. Я не вижу формальных препятствий к тому, чтобы принять детей в школу. Хотя, боюсь, мальчик… Палек – он из детского дома, а там обычно проблемы как с дисциплиной, так и с усвоением преподаваемых знаний.

– Насчет дисциплины я позабочусь, – усмехнулся Дзинтон. – А вот успеваемость – забота учителей. Вашу школу я выбрал именно потому, что у нее репутация действительно хорошего заведения, где детей учат по-настоящему. Хотя со своей стороны могу пообещать, что приложу все старания к тому, чтобы стимулировать мальчика учиться.

– Хорошо. В таком случае… – директор задумался. – Ты, конечно, хочешь, чтобы дети попали в один класс? Тогда, пожалуй, мы определим их в класс четыре-два.

– Спасибо, господин директор, – кивнул парень. – Но, как я уже заметил, есть дополнительное обстоятельство, о котором тебе следует знать. С девочкой не все так просто, как обычно. Период назад она потеряла родителей в автокатастрофе, а сразу затем ее похитили. Две психических травмы подряд – достаточно серьезно даже для простого ребенка.

– Весьма печально, но ведь ты имеешь в виду не травмы? В чем же сложность девочки? – директор настороженно посмотрел на посетителя.

– Она девиант.

Резко выдохнув, директор отпрянул назад. Его лицо исказила гримаса страха.

– И ты, господин Дзинтон, на полном серьезе настаиваешь, что она должна учиться в моей школе? – саркастически произнес он. – Чтобы она убила или искалечила нормальных детей? Извини, но я…

– Я мог бы и не упоминать о данном обстоятельстве, – бесцеремонно перебил парень, и директор вновь поморщился – на сей раз от невежливости гостя. – Однако хотя бы один человек в школе должен быть в курсе. В силу Закона о защите прав несовершеннолетних я настаиваю на том, чтобы ни один сотрудник школы, кроме тебя, не знал о данной детали.

– И не узнает, – саркастически ухмыльнулся директор. – Потому что она не станет здесь учиться. Я не имею права принять ее, так что я отказываю…

– Нет, ты не отказываешь, – снова перебил посетитель, разглядывая ногти. – Потому что если ты так поступишь, заинтересованные лица узнают, что твой племянник также является незарегистрированным девиантом.

Директор задохнулся. Как он узнал? Откуда? Ведь ни одна живая душа в мире, если не считать его самого и брата с женой, не подозревает! Да ведь мальчик почти и не девиант! Он едва-едва способен взглядом сдвинуть с места спичку! Так несправедливо…

– Я понимаю, что наношу удар ниже пояса, господин директор, – гость поднял глаза. – Но мою девочку родные родители скрывали от государства точно так же, как ты с родственниками скрываешь своего племянника. Они пошли на огромные жертвы ради того, чтобы дочь не попала в руки… уполномоченных организаций, и даже несчастного случая, убившего их, могло не произойти, если бы они передали дочь властям. Неужели ты не сочувствуешь моему ребенку?

– Но она девиант…

– Господин директор, я открою тебе государственную тайну, которую власти охраняют пуще зеницы ока. По оценкам, сегодня среди человеческих детей в возрасте от восьми до четырнадцати лет не менее пятнадцати процентов являются оформившимися девиантами. Способности подавляющего большинства из них не превосходят способностей твоего племянника, и власти предпочитают делать вид, что ничего не подозревают. Содержание ребенка на государственный счет, сам понимаешь, является весьма дорогостоящим, а потому власти настаивают на передаче под опеку только детей