Решив, что либо сейчас, либо никогда, Мэри Бет медленно двинулась вдоль стены, не сводя глаз с них обоих. Подхватив сумочку за ручку, она подтянула ее себе за спину, сунула другую руку внутрь и стала шарить там, ожидая ощутить прикосновение к металлической поверхности «беретты», пок Уолтер отдавал Джеку распоряжения, веля спуститься вниз, к машине, и вместе с остальными ждать его сигнала. Но она ничего не нашла – и принялась шарить снова, чувствуя, как от страха у нее все сильнее трясутся руки. Быть того не может. Ведь она точно положила пистолет сумочку.

– Если ты ищешь вот это, значит, ты и впрямь держишь меня за дилетанта, – проговорил Уолтер с «береттой» в руке. Мэри Бет, раздавленная, выпустила сумочку из рук, силясь совладать с собой, чтобы не провалиться в пропасть, постепенно разверзавшуюся у ее ног.

– Бедная девочка решила поиграть во взрослые игры, – прошептал Уолтер, вертя пистолет на пальце. Погляди-ка вот что мне передали, тебе точно понравится…

Он показал ей экран смартфона, который передал ему Джек.

На экране она увидела Тодвайна – он стоял на коленях, со связанными за спиной руками в каком-то помещении, похожем на склад, и глядел в объектив камеры с видом обреченного на смерть.

– Как видишь, я был прав, когда сказал, что это всего лишь вопрос времени. И все они подохли по твоей вине. Не слишком ли много смертей, а? Тебе впору открывать собственное кладбище. Мэри Бет кинулась к двери, но не успела добежать, как он схватил ее за руку и со всей силой швырнул на большой деревянный стол, который от удара сломался. Она повалилась на бок и вскрикнула от боли, пронзившей тело насквозь; в ушах стоял пронзительный звон, от которого разрывалась голова.

И тут Уолтер ударил ее ногой прямо в живот, потом уселся на нее верхом, надавив всем своим весом и не давая подняться. – Не возражаешь, если я немножко позабавлюсь, пока мы их тут ждем? – сказал он, срывая с нее блузку. – Пусть это напомнит нам все то хорошее, что между нами было когда-то! Мэри Бет стала отбиваться, и он снова принялся бить ее по лицу – все сильнее, пока она не сглотнула осколки разбитых зубов и не почувствовала вкус крови, заполнившей рот. Воспользовавшись ее бессилием, Уолтер расстегнул на ней джинсы и начал ласкать ее бедра, живот и грудь, но ласки его будто жгли огнем. Оглушенная, она даже не сопротивлялась, не имея сил защитить свое тело, которое в мгновение ока вспомнило все былые издевательства над ним и замерло в неподвижности, точно зверек в клетке. Она повернула голову к окну, желая раствориться в небесной синеве и моля, чтобы все закончилось как можно скорее, – она унеслась далеко-далеко, в тенистую часть своего сада, где любила читать или разгадывать кроссворды, наслаждаясь тишиной, окутывающей лужайку, и вдыхая благодатный воздух, насыщенный ароматом глициний, которые она своими руками высадила вдоль фасада дома…

Но боль, все более острая, снова вернула ее в ад. Мэри Бет подняла голову и посмотрела на Уолтера – его лицо теперь походило на мрачный овал с двумя прорезями насмешливых, горящих глаз, а под потолком комнаты метались вороны, хлопавшие крыльями, которые, разрастаясь, постепенно пожирали оранжевый свет, пока еще вливавшийся в эту могилу под открытым небом. Закончив свое грязное дело, Уолтер снова оделся и подошел к окну. Мэри Бет, оставшаяся лежать на паласе, заметила пятна собственной крови на пожелтевших, замусоленных шторах; она думала об одном – как бы вырваться из этого влажного, оскверненного тела, из этой жалкой кучи дышащей плоти. Но пока она жива, ей не пристало опускать руки, – нужно было биться до конца.

Не дать ему убить Дуэйна, не дать схватить сына, чтобы, в конце концов, он не порешил и его. Мэри Бет схватилась за край матраса, встала и собралась с силами, чтобы снова не упасть и не распластаться на полу: она была очень слаба, словно после долгой болезни. Она увидела себя в зеркало ванной: лицо в крови отекло; сквозь лохмотья блузки проглядывала истерзанная грудь. И этот поганый зверь, вперившийся в ее отражение, который продолжал пожирать ее взглядом из зеркала.

– Угомонилась? – спросил Уолтер, чье лицо было не разглядеть, потому как он стоял против света. Она повернулась к нему в тот самый миг, когда он, откинувшись чуть назад, оперся спиной на низенькие перила подоконника, изобразив на лице оскал волка, готового к смертоносному прыжку. А его жертвы, находившиеся совсем рядом, и не подозревали, что их ждет.

– На вот, покури – полегчает. Потом в ванну – уж больно жалко на тебя смотреть.

Понимая, что только покорность может избавить ее от дальнейшего избиения, она взяла у него сигарету и поднесла к губам, не сводя глаз с пистолета, который он все так же держал при себе. Перехватив ее взгляд, Уолтер отодвинул полу куртки и показал торчавшую у него за ремнем «беретту».

– Ты это высматриваешь? – спросил он, беря пистолет за рукоятку и протягивая его ей.

– Ну ты и упертая! Ладно, валяй, бери! Мэри Бет схватила «беретту» и направила пистолет на него.

– Ну и что? – проговорил он, разведя руками.

– Чего теперь-то ждешь? Стреляй же! Она вдруг поняла, что он с нею просто забавляется. Для него с самого начала все это было игрой. Ну конечно, он уже успел извлечь магазин. И теперь вот решил подарить ей тщетную надежду, чтобы затем сломать – как ребенок игрушку. Но Мэри Бет, даже понимая, что это совершенно бесполезно, все же нажала на спусковой крючок. Ради красивого жеста. Между тем единственное, что нарушило тишину, так это внезапный смех Уолтера, которым ее обдало, точно грязью. Она нажала еще раз… еще и еще, думая, что одной лишь силой мысли может заставить пулю чудом вырваться из ствола и поразить этого гада в самое сердце. Пусть в этот раз прольется его кровь. Прикончить подонка на месте, как это нужно было сделать гораздо раньше. Но действительность взяла свое – все, что смогла сделать Мэри Бет, так это опустить руки и уронить пистолет на пол.

Уолтер швырнул окурок за оконные перила и, обхватив женщину за талию, притянул к себе.

– Когда же ты поймешь, что артачиться бесполезно? – прошептал он ей на ухо.

– Ты моя и всегда была моей, и все эти годы ничего не значат – мне ничего не помешает сделать то, что я задумал. Таков уж порядок вещей, и тебе рано или поздно придется с ним смириться… Мэри Бет снова почувствовала приступ тошноты – в голове помутнело. Шум в коридоре вывел ее из оцепенения: это был звук приближающихся шагов. Она повернулась к двери, но Уолтер схватил ее за руку, удерживая на месте. – Только ни слова, – тихо проговорил он.

– Не то мои люди прикончат их обоих. Мэри Бет воззрилась на дверь с чувством полного бессилия, не имея никакой возможности крикнуть, чтобы их предупредить. Но дверь не открылась – шаги стихли в глубине коридора. И тогда наступило облегчение – стало ясно, что это не они, – но оно, точно искра, тут же погасло, и на смену ему пришел ужас: ведь скоро ей придется услышать другие шаги, и тогда уж дверь непременно откроется. А потом перед ними троими распахнется бескрайняя непроглядная тьма. Уолтер выпустил ее руку, Мэри Бет взглянула на небо и увидела чаек, парящих над крышами. Где-то неподалеку работал теллевизор, на улице сигналили машины, со стороны Тихого океана донесся гудок парохода…