к Державину, понимала, что лечу в пропасть и обратно мне не выбраться обратно. От кончиков волос и до кончиков пальцев я принадлежала ему.

Петя целовал меня самозабвенно, заставляя напрочь забыть события прошедших суток. И дотрагивался так, будто я действительно была самой большой драгоценностью в его жизни. Чувственно целовал и смотрел с обожанием.

Я же снимала с него одежду, губами скользя по бронзовой груди, не тронутой рисунками, и по плечам, разрисованными узорами и сильной шее. И чувство, будто только мы вдвоем против всего белого света, только усиливалось.

От тех эмоций, что я испытывала к блондину, у меня все внутри трепетало, и в животе сжималось от нежности и трепета.

Упали на кровать, прижимаясь обнаженными телами, лаская друг друга губами, руками. На глазах навернулись слезы от чувства, что разрывало изнутри. Оно подчинило меня себе и лишило разума. Каждая клеточка моего тела тянулась в Державину, хотела слиться с ним воедино.

Его поцелуи вдыхали в меня жизнь, с ним я дышала полной грудью.

– Моя нежная девочка, – осыпал поцелуями лицо, шею, грудь.

      И я целовала его там, куда могла дотянуться. Закинула ноги ему на поясницу, так, чтобы получить максимальный контакт с парнем, дожидаясь, когда он полностью заполнит меня твердым органом.

Петя двигался не спеша, целуя нежно, трепетно. А когда отрывался от моих губ, смотрел в глаза. Столько всего я видела в его взгляде, что не сомневалась – настоящая взаимность между нами.

– Любимая девочка, – шептал он, целуя глубоко, вышибая из меня дух.

Те слова, что вертелись на языке, соскальзывали, требуя вырваться на волю. Но я все еще боялась их озвучить.

Каменный член натирал нужную точку внутри моего лона. Я подавалась бедрами навстречу, показывая парню, как сильно он мне дорог и как я нуждаюсь в нем. Это не казалось погоней за удовольствием, не было обычным занятием сексом. В этот раз мы занимались любовью. Размеренно, чувственно, осторожно. Так, словно опасались спугнуть наше хрупкое перемирие и потерять друг друга навечно.

Глядя в глаза любимому парню, я чувствовала, как подкрадывается наслаждение. Прижалась к нему губами, сплетаясь языками, и прокричала в его рот, когда наслаждение пронеслось по телу. Поджимая пальцы ног, сжималась вокруг каменной эрекции.

Несколькими толчками Державин догнал меня, изливаясь наслаждением мне на живот и затем снова целуя сладко, горячо, и заглядывая мне в глаза.

– Обещай, что всегда будешь со мной? – навис сверху, убирая влажную прядь с моего лица.

На его лбу блестели капельки пота, грудь сильно вздымалась, но тот взгляд, которым он на меня смотрел, не оставлял сомнений в искренности его чувств и слов.

– Я буду с тобой до тех пор, пока буду видеть и чувствовать, взаимность.

– Тогда ты застряла со мной на вечность, – улыбнулся Петя и снова целовал меня до потери пульса.

После душа мы наконец-то собрали все необходимое и покинули апартаменты. Не спеша возвращаться в наше укрытие, мы еще долго катались по городу. Пили кофе, ели пирожные и целовались так много, что болели губы.

Я не хотела, чтобы этот день заканчивался. Нам просто было хорошо вместе. И казалось, так будет всегда.

Вернувшись в дом к его деду, мы продолжили свой идеальный день. Готовили, смотрели кино и продолжали любить друг друга, проживая самые яркие эмоции за все наши жизни. И этот день на долгие годы останется со мной как горько-сладкий…

Утром, как обычно, мы приехали на пары за десять минут до начала занятий. Наши переплетенные руки и поцелуи посреди университетского двора перестали удивлять студентов. Но сегодня происходило явно что-то странное. На нас снова смотрели и перешептывались, а еще я видела откровенные смешки и презрительные взгляды.

Когда мы проходили по двору, услышала свист.

– Моленина, позвони, как освободишься! – крикнул какой-то придурок.

– Державин, мужик!

Петя рядом со мной мгновенно напрягся.

– Моленина, забей мне очередь! – кричал кто-то еще.

– Зачетные сиськи!

По позвоночнику пробежал холод, а грудь сдавило дурное предчувствие.

– Кто это крикнул? – замер блондин, посмотрев в ту сторону, откуда доносились крики.

– Петь, не надо, – попыталась его одернуть, но блондин меня уже не слышал.

Он заиграл желваками, а глаза налились кровью.

– Петя, прошу, – потянула его за руку к университету.

– Кто, блядь, такой бессмертный? – завелся Державин.

Его ноздри раздувались и мускулы напряглись

Но ему никто не ответил.

– Не слушай дураков, – пыталась его успокоить, хотя у самой сердце пыталось проломить ребра.

Выждав еще несколько мгновений, он прошел со мной к крыльцу. Под пристальным вниманием мы зашли в университет. Где бы мы ни проходили, студенты шептались, увидев нашу пару. Вот только в отличие от того дня, когда мы появились вместе, в этот раз я видела неприкрытое злорадство.

И снова улюлюканье, и крики, которые на этот раз Петя просто не смог проигнорировать.

– Петь, не обращай на них внимания, – стало страшно, что он вляпается в какую-нибудь историю.

– Красава, Пит!

– Мы в тебе не сомневались! – продолжали сыпаться со всех сторон выкрики.

И чем больше их становилось, тем сложнее мне было дышать.

Пройдя к лестнице, увидела Миру в компании подружек, взирающих на меня свысока.

– Пит! – окликнул его кто-то.

Он обернулся, заметив Мика и Дэна.

– На пару слов! – позвали его парни.

– Иди в аудиторию, я скоро, – сказал он, чмокнув меня в губы, вызвав новую волну свиста.

Щеки пылали, пока я шла к лестнице. И казалось, что вся кожа покалывает от любопытных взглядов.

Постаралась как можно скорее скрыться на лестнице, спеша в аудиторию. Лишь бы никого не видеть и не слышать.

– Моленина! – раздался сзади крик Миры. – Моленина, стой, есть разговор!

– Что тебе? – остановилась на ступеньке, чувствуя надвигающуюся катастрофу.

– Мне правда очень жаль, что так с тобой все получилось, – поднялась она на пару ступеней выше меня.

– О чем ты? – напряглась, понимая, что услышанное вряд ли мне понравится.

– Никому бы не пожелала такого, даже тебе, – продолжала она говорить загадками.

– Я все еще не понимаю, о чем ты, – во рту пересохло.

– Это так унизительно, когда на тебя спорят, пусть даже и на пятьсот тысяч.

В ушах зашумело, и меня сковал холод.

– О каком споре ты говоришь? Какие пятьсот тысяч, – спросила едва слышно.

– Ты думала, Державин действительно сможет запасть на такую как ты? – жалила она словами.

– Не понимаю, о чем ты… – сердце стучало рывками, словно ему не хватало сил.

– Все ты понимаешь. Думала, что у вас любовь до гроба?

– Какое тебе дело? – меня начало трясти.

– Да мне просто жаль тебя. Все вокруг обсуждают, смеются, а ты