Больше в библиотеке не нашлось ничего интересного – сплошь какие-то пыльные тома и свитки. Разве что на отдельном небольшом столике у стены я обнаружил целую россыпь щипцов, игл и узких изогнутых ножей с зазубринами на лезвиях. Орудия пыток. Причем, судя по бурым пятнам засохшей крови на них – активно использующиеся.

Как я ни старался абстрагироваться от происходящего, от всего этого меня начало мутить.

Увы, всё это более чем реально. Причем в любом из миров, населяемых людьми. Мало ли и на Земле было подобных пыточных застенков? Причем не так уж и давно…

Прежде, чем бросить факел в груду бумаг Марбери, я отыскал выход наверх. Туда вела лестница, перегороженная запертой железной решёткой. Чтобы найти ключ от неё, пришлось пошарить по карманам епископа.

Раны мои постепенно затягивались, так что по лестнице я поднимался уже вполне бодро, почти восстановившимся. Поэтому не испугался, когда расслышал наверху шум и крики, сквозь которые пробивалось знакомое рычание гулей. Наоборот, после всего, что я насмотрелся в подвале, внутри кипела злость.

Я отбросил факел и, протянув руку в сторону, жестом фокусника вытащил из пространственного кармана Губитель. Клинок с готовностью рыкнул, как заметивший опасность пёс, и возбуждённо задрожал.

– Ну что, дружище, не подведи, – пробормотал я. – У нас, похоже, ещё много работы.

Ночь в пустошах никогда не бывает тихой. С наступлением темноты они наполняются зловещими шорохами, стрёкотом, скрипами, кваканьем, перестуками. Время от времени из тьмы доносятся вой или рычание, заставляя обеспокоенно прислушиваться, хватаясь за оружие.

Новичков это обычно пугает и сбивает с толку – ведь эти скалы кажутся совершенно безжизненными. Но остальные прекрасно знают, что это как раз хороший знак. По-настоящему опасные твари подбираются бесшумно. А мелкая живность, почуяв их, тоже затихает.

Но в эту ночь нервничали даже бывалые погонщики из каравана Кхемеда. Очертания гор, окружавших Долину Багровой пасти, уже были едва различимы даже днём. Однако над ними в небе выстилалось гигантское светящееся полотнище. Это не было похоже ни на зарю, ни на отсветы пожара. Сияние переливалось десятками оттенков – от оранжевого и алого до нежно-розового. Оно медленно изгибалось, и иногда в причудливых формах, которые оно принимало, можно было разглядеть вполне чёткие силуэты.

Такие сияния на Аксисе называют огнями Трогона, багровыми столбами или просто небесными огнями, и считают очень недобрым знаком. Особенно яркими они бывают после очередной Жатвы.

Объяснить их с научной точки зрения было не сложно. Мириады частиц игниса, хлынувшие в Аксис во время катаклизма, еще долго будут осквернять и искажать всё сущее. Игнис поглощается материей неравномерно. А часть его ветром поднимает высоко в небо, в верхние слои атмосферы. Там, в разреженном воздухе, он может парить годами, вызывая множество эффектов. И свечение неба по ночам – самый безобидный из них.

Накопившийся в атмосфере игнис создаёт мощные помехи для радиосвязи и делает очень рискованным использование летательных аппаратов. В первую очередь отказались от двигателей, основанных на сжигании топлива. Лететь на реактивном или винтовом самолете сквозь насыщенные энергией хаоса слои воздуха – это всё равно, что сидеть на бочке взрывчатки, держа в обеих руках по зажженному факелу.

Воздушные шары или дирижабли, заполненные негорючими газовыми смесями более безопасны, но и они уязвимы – частицы хаоса дырявят баллоны так, что их приходится латать едва ли не после каждого рейса. Каждый полёт обходится дорого, так что даже высокородные предпочитают путешествовать по земле. Исключением являются, пожалуй, только турниры Жатвы. На них Великие дома используют весь свой арсенал. Но и то всё реже.

Хаос почти отобрал у арранов небо. И сегодняшние багровые столбы над горизонтом – очередное яркое напоминание об этом.

И, хоть явление это понятное и даже привычное, от этого оно не становится менее зловещим. В какой-то степени это и правда дурное знамение. Рано или поздно эти частицы игниса осядут, прольются на истерзанные земли Аксиса ядовитыми дождями, несущими с собой новые вспышки Красной порчи и других напастей.

Харул подбросил в огонь еще пару поленьев и пошевелил их кривой обгорелой палкой, раскладывая получше.

– И долго ты там будешь торчать? – спросил он в пустоту. – Подсаживайся к костру, погрейся.

Из полутьмы донеслось приглушённое ругательство. Чуть позже из-за кучи хвороста показался тёмный силуэт. Отбросив капюшон на спину, Хестия подошла ближе к костру и, потерев ладони друг о друга, протянула их к огню.

– Ты вообще когда-нибудь спишь? – проворчала она.

– А ты что же, беспокоишься обо мне?

– Просто проверяю, какие байки, что ходят об ужасном Полудемоне, правда, а какие – обычная брехня.

– Вон оно что… Говорят ещё, что я удивительно хорош в постели.

– Пфф! И не надейся!

– Жаль. Я много раз пытался распустить подобный слух.

Харул подбросил ещё пару веток в костер и уселся на обрубок коряги рядом – так, что огонь освещал верхнюю половину его лица, не прикрытую маской, и плясал отсветами в тёмных глазах. Разбойница последовала его примеру, задумчиво разглядывая пламя и грея над ним руки, обмотанные черными бинтами так, что получались перчатки без пальцев.

– Ты сама-то чего не спишь? Твоя очередь сторожить только ближе к утру.

– Выдрыхлась ещё днём. Что ещё делать, пока плетёшься в этих грёбаных повозках? Скукотища.

– Ну, ты ведь сама вызвалась…

– Честно? Мне просто не терпелось выбраться из этой клоаки. Никогда не думала, что вернусь туда снова…

Хестия поморщилась, и шрам, тянущийся из уголка её рта, скривился, искажая её лицо ещё сильнее.

– Акамант умеет убеждать, – усмехнулся Харул.

– Это да. Ну, со мной понятно. Но как он тебя-то умудрился втащить во всю эту историю? Ходили, конечно, слухи о том, что Харул Полудемон теперь служит Обрубку. Но уж в это я точно сроду бы не поверила.

– Я не служу ему.

– Ну да, ну да. Вы же друзья. Что ж это за дружба такая? Вроде как уродцы должны держаться вместе?

– Присоединяйся, – пожал плечами ведьмак.

– Ха! Мне и одной неплохо.

– Неужели?

Хестия отвела взгляд и выругалась сквозь зубы.

– Ох, и зануда же ты!

Она поднялась и ушла, снова скрывшись в полутьме за пределами освещенного костром пятна. Но через какое-то время вернулась с продолговатым кожаным бурдюком.

– Может, выпьем?

– Я смотрю, тебе и правда не спится, – усмехнулся ведьмак.

– Воспоминания в башку лезут, – неохотно буркнула она. Сделала большой глоток прямо из бурдюка. Поморщилась, шумно и протяжно выдохнула в сторону.