же сильно толкнул Бронислава вперёд, отворяя его телом дверь в центральный зал и влетая следом за ним с секирой наперевес.

— Что за хрень тут творится?.. — прерывая наступившую в палатах тишину, угрюмо буркнул взбешённый витязь, хмуро разглядывая три сдвинутых вместе стола и не спеша трапезничающую компанию богато одетых пузанов, по виду торговцев, примерно в два десятка человек. — У тебя что, приём?.. — рявкнул рыжеволосый воин сидящему во главе застолья Святославу, на мгновение аж дар речи потерявшему от столь неожиданного появления на пороге могучего ватажника. — Впрочем, мне плевать! Мои где⁈

— Твоя семья, Ратибор, в левом крыле, слева от комнаты Емельяна расположилась… — ледяной тон Святослава не оставлял никаких сомнений в том, как он «рад» видеть сейчас своего старого приятеля. — Яромир, — еле сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик, обратился князь к сидящему от него по правую руку телохранителю, — будь добр, проводи нашего общего друга до его родных!

Под недоумённые взгляды пухлых толстосумов воевода кивнул, быстро вытер руки о лежащее недалече льняное полотенце, после чего встал и проследовал к слегка озадаченному Ратибору, настойчиво взяв того под локоть и споро выведя из тронного зала.

— Всё хорошо с твоими, дружище, не волнуйся! Увидишь сейчас их! Э-э-эх, почему охрана на вратах терема не сообщила, что вы воротились⁈ Велено же было! Разгильдяи, маковки им посшибаю! — зашелестел Яромир на ухо своему товарищу, аккуратно закрыв дверь в палаты и, грозно зыркнув на смущённого Бронислава и двух его бойцов, виновато переминавшихся с ноги на ногу, велел им присмотреть за князем, пока сам отсутствует. — А Марфу с детишками мы со Святом забрали во дворец вскорости после вашего отбытия, решив, что у нас они будут куда в большей безопасности, чем в вашей избушке! Только на время твоего похода, Рат!

— Ясно… — Ратибор немного успокоился, топая за воеводой, а по совместительству и личным телохранителем государя в левое крыло замка. — А чего тут происходит? Пирушка у Святослава⁈

— Ну да, важная. С торговой гильдией переговоры… Выбрал ты, конечно, времечко, чтобы вломиться к нему! Аккурат тогда, когда князь таки уступил их настойчивым просьбам о встрече и пригласил всем скопом на трапезу в терем… У нас тут пять суток назад неприятность одна крупная случилась, купца видного прирезали прям в центре Мирграда средь бела дня, недалече от «Четырёх копыт» да дворца, представляешь? Вот торговцы и всполошились! Хотят знать, кто, когда, зачем, почему да можно ли им теперича по городским улочкам хаживать без оглядки… Вот Свят их и успокаивает! Причём какое-то убийство странное само по себе… Один удар ножом, прямо в сердце, а после ещё и горло головорез вспорол несчастному зачем-то!.. Для верности, что ль, аль просто кровь любит… Но работал явно не любитель!

— Бывает… Чем-то вывел лавочник из себя кого-то, мало, что ль, у них врагов? Обнёс, обокрал, недодал, обманул, проценты высокие заломил, что платить сил нет… Честного человече среди пузанов не часто встретишь нынче, так что мне их брата особо и не жалко, гнилой народец… Даже лапу когда им пожимаешь, ладошки потные обычно, склизкие, как тулово у лягухи болотной… — Ратибор брезгливо скривился. — Ну а что, не взяли у него ничего даже?

— Взять-то взяли, кошель с кругляшами, — молвил задумчиво Яромир. — Да вот только, окромя куля с монетками, имелось, что ещё у купца стянуть: перстни на пальцах в избытке болтались, браслеты на руках, да ту же цепочку златую цены немалой не тронули. Там на ней один кулон с алмазом крупным целое состояние, поди, стоит! Такое ощущение, что пытались всё поставить так, дабы подумали, что это…

— Ограбление, — закончил за него Ратибор. — Но действовали наспех, потому забрали только мошну? Но зачем? Что за теория заговора? Всё же, может, так и было на самом деле, как видится, просто спугнули нашего убийцу, не успел довершить начатое? Дело-то происходило, говоришь, в центре Мирграда? Днём? И чего, никто ничего не подглядел краешком глаза? Да в жизнь не поверю!

— В Соловьином переулке пузана нашего оприходовали, а там обычно тихо в любое время дня и ночи, ты же в курсе. Но может, и не успели толком обыскать, спешили аль взаправду спугнули, кто знает… Хотя цепку-то с шеи сорвать секунда-другая треба, не более… На вспарывание глотки времечко душегуб нашёл! И да, никто ничего не видел и не слышал… По крайней мере, свидетели не объявились покамест. Ну а задержать по горячим следам, как понимаешь, разбойника не удалось…

— Разбойника? Думаешь, он один был? — хмыкнул Ратибор. — Не факт! Как мне кажется, кто-то мог лиходею помогать, отмашку дать, например, что всё чисто, никого нет, можно действовать… Одному так сработать сложнее… Но вообще, не вижу ничего странного! Дорогу кому-то перешёл торгаш, ну а то, что завалили его грамотно и красиво, так мало ли у нас по граду и окрестностям мастеров ножа и топора шляется?.. Пущай, вон, Емеля разбирается, это теперь его головная боль! Ты знал, кстати, что его Свят главой Тайной Канцелярии Мирграда назначил заместо Зедамира?

— Угу, проведал об этом дней восемь-девять назад, когда вы давно уползли уже в Бобруйку. Ох, чего-то я в суматохе забалакался! Как съездили-то? — Яромир покосился на своего рыжего приятеля, у которого синева под глазами от сломанного носа до конца ещё не сошла. — Удачно? Видок-то у тебя помятый, хотя времени уж прошло… Было жарко, как я понимаю? Письмецо прилетело от Мизорада, что проблема улажена, зло уничтожено, как и чёрные разбойники, но никакой конкретики, окромя той, что заслуга в этом целиком и полностью старосте принадлежит! Ну и вы, мол, трое, ему слегка подсобили… Брешет, поди?..

— Вот жук нахальный! — язвительно фыркнул Ратибор. — Заслуга его лишь в том, что припасы нам в дорогу организовал, прохиндей старый… Ну да Перун ему судья, хрен с ним! А так, это Мельванес там безобразничал, представляешь? Вместе с недобитками серыми, что тогда отказались признать Лучезара да отколупнулись от Варградского воинства…

— Да ты что! — Яромир резко остановился, поражённо уставившись на друга. — И⁈

— Что «и»? Запулили всех разом на суд к богам, пущай в тесноте пообщаются скопом… — Ратибор, слегка поморщившись, опять почесал не прекращающие зудеть четыре царапины на плече, оставленные тёмным магом. — Бобруйских спасли, Твердоземье спалили, ибо место гиблое, тьмой пропиталось