Елеазар Уильямс был правнуком Юнис Уильямс. По словам самого Уильямса, он помнил себя только с 13-летнего возраста (этим нас уже не удивишь!), когда жил и воспитывался в Америке. Хотя многие историки полагают, что Елеазар родился и вырос среди индейцев племени мохоков (его родители были мохоками с «белой кровью»). В подростковом возрасте он учился в миссионерской школе, которая впоследствии стала Дартмутским колледжем. Благодаря ясному уму и красноречию Елеазар стал известным протестантским миссионером индейских племен, а именно – той самой Лиги ирокезов.

В 1816 году Елеазар Уильямс совершил «турне» по всем шести племенам союза ирокезов и был особенно хорошо принят племенем онейда[35]. По благословению епископа рьяный миссионер начинает вести активную работу по обращению индейцев в христианство. До того как Уильямс начал свою деятельность, четыре пятых онейда были язычниками. Но спустя всего лишь несколько недель усилиями Уильямса вожди племени «официально» отказались от язычества и заявили, что отныне епископальное христианство – их единственная истинная вера.

Некоторые исследователи полагают, что в своих действиях Уильямс был движим искренней заботой о благе безжалостно истребляемого европейцами коренного населения американского континента. Но большинство историков имеют на этот счет совершенно противоположное мнение, которое подтверждает последующая попытка Уильямса затесаться в члены французской королевской семьи: если Елеазар Уильямс о чем-то действительно искренне заботился, так это исключительно о собственном благополучии. Богатства и всеобщего признания – вот то, чего на самом деле жаждала душа висконсинского миссионера.

Можно было бы предположить, что амбиции Уильямса будут удовлетворены большим влиянием на онейда. Но нет, Елеазар жаждал большего. Он решил воплотить в жизнь утопические мечты об индейской империи, иначе говоря, вознамерился вплотную заняться вопросом создания индейского штата в США. Автором этой идеи Уильямс, разумеется, назвал себя самого, хотя на самом деле многие другие, в том числе и преподобный Дж. Морс, говорили о том же самом.

В 1818 году Уильямс пропагандирует идею переселения всех индейцев штата Нью-Йорк, а также многих коренных жителей Канады в район Грин-Бей (в настоящее время – штат Висконсин), где они, в итоге, образуют большой союз.

Уильямс соблазнил вождей из шести племен союза ирокезов действовать по его планам, пророча им ослепительное будущее, славу на новых землях. Убедившись в том, что он может влиять и на других индейцев Нью-Йорка, Уильямс отправился в Вашингтон, где в течение зимы 1818/19 года принимал активное участие в реализации планов федерального правительства по устранению индейцев из Нью-Йорка.

В 1820 году Уильямс возглавил делегацию, участвовавшую в растянувшихся в итоге на десять лет переговорах о переселении восточных индейцев на Запад. За это время Уильямс успел жениться на 14-летней французской девочке по имени Мари-Мадлен Журден, возможно, чтобы усилить собственное влияние в переговорах благодаря ее родственным связям. Этот брак был недолгим.

Голубая мечта Елеазара Уильямса выглядела следующим образом: великий и преумножающийся народ христианских индейцев на западе Нового Света с собой в качестве правителя. Но у ирокезов были на этот счет другие планы, поэтому когда они наконец перебрались на запад Соединенных Штатов, то отвергли руководство Уильямса в самых резких тонах. И скорее всего, не только и не столько потому, что он был метисом, а не чистокровным индейцем, сколько потому, что поняли, что он за человек на самом деле.

Мечта Елеазара о правлении великой индейской империей была разрушена. Впредь ему пришлось довольствоваться исполнением особых поручений, связанных с миссионерской поддержкой индейских общин и «белых» религиозных организаций в штатах Висконсин и Нью-Йорк. Но мысли о власти и славе не покидали его ни на миг. Уже в зрелом возрасте Елеазар Уильямс придумал еще один способ стать императором. Он начал утверждать, что он – давным-давно пропавший ребенок Людовика XVI и Марии-Антуанетты, спасшийся из Тампля после казни «родителей» во время Великой французской революции и увезенный в Америку преданными людьми, чтобы спрятать его от расправы. В Новом Свете он, то есть дофин Франции Луи-Шарль, потерялся, но его «сторонникам» якобы удалось его отыскать и предъявить некие документы, подтверждающие его истинное происхождение.

Хотя его друзья откровенно смеялись над этой идеей, сам Уильямс, казалось, был убежден (как и некоторые европейские аристократы), что он действительно наследник французского престола. Во всяком случае, этого оказалось достаточно, чтобы создать поток трансатлантических пожертвований, которые стали серьезной поддержкой для неудавшегося индейского императора в последние годы жизни.

О личной убежденности Уильямса в правдивости собственной легенды (или о его всепоглощающем желании стать в конце концов кем-то значимым) можно судить по тому, что, даже лежа на смертном одре в 1858 году, он произнес слова о якобы имеющемся в его распоряжении платье, которое носила Мария-Антуанетта.

Разумеется, неожиданное явление американского «дофина» самой французской администрацией не было принято всерьез. Тем не менее в 1918 году был проведен опрос здравствующих на тот период членов семьи Уильямс в их старом доме над Фокс-Ривер, близ Грин-Бей, а уже в наше время останки Елеазара Уильямса все-таки были эксгумированы. Анализ ДНК показал, что висконсинский миссионер не принадлежал к членам королевской семьи Франции.

Обилие самозванцев в конце концов стало вызывать в душах французов только одно чувство – раздражение. Известный писатель-романист Уильям Теккерей, современник этих событий, даже посвятил самозванцам одну из своих замечательных работ. Иронично-пародийный роман-предсказание, написанный в 1844 году, носит название «История будущей французской революции» и рассказывает о произошедшем в 1884 году явлении сразу трех кандидатов, желающих занять французский трон, один из которых выдавал себя за выжившего сына казненного Людовика XVI и Марии-Антуанетты. По воле автора только ему одному удалось достичь своей цели: после заключения в Шарантонский сумасшедший дом он переманил на свою сторону всех его пациентов, в результате чего четыре тысячи «жильцов» Шарантона подняли восстание, захватили королевский дворец и возвели своего кандидата на престол.

Ох, тяжела ты, шапка Мономаха…

А. С. Пушкин

Несмотря на то что прошло уже около ста лет со дня трагической гибели семьи русского царя, эта тема до сих пор не оставляет равнодушными множество людей во всем мире.

Почему так происходит? Возможно, потому что расстрел детей вне зависимости от их социального статуса не мог не шокировать? Но мировая история знает случаи намного более страшные, происходившие как до, так и после расстрела царской семьи.

Причин тому, не считая простой человеческой любознательности, три. И сформулировать их можно следующим образом: 1) по сей день нет 100 % уверенности в том, что семейство Романовых действительно было казнено по приказу большевистского правительства революционной России; 2) в связи с этой неясностью самое большое в мировой практике количество самозваных царевичей, княжон и их «потомков» приходится именно на российский императорский дом; 3) неизвестно, где же все-таки находится и существует ли вообще легендарное «царское золото», которое Николай II якобы успел переправить за границу и которое так жаждали и жаждут по сей день – что бы ни утверждали по этому поводу сами претенденты – прибрать к рукам все новоявленные «наследники престола»?