Я проснулся оттого, что давно ставший привычным голос снова взывал ко мне из неведомой дали. Где-то в висках отдавались эхом уже стихающие, едва уловимые слова.

За окном по-прежнему безмятежно переливалось тысячами тысяч мерцающих солнц звездное иссиня-фиолетовое, розовое, голубое и изумрудное космическое небо. Интересно, здесь, наверное, никогда не бывает настоящего, в привычном понимании этого слова, дня. С голубым небом, плывущими клубящимися облаками, единственным и незаменимым солнцем. Хотя вся эта обыденность лишь испортила бы шарм раскинувшегося до горизонта, местами опирающегося на горы небосвода, всего этого мира, в котором находилась комната, что была создана когда-то с родительской любовью и заботой.

Поднимая в голове последний разговор, я смутился и погрузился в неприятное тягостное чувство. Не важно, решусь ли я уйти из этой вселенной или останусь. Совершенно необходимо исправить то, что наговорил от непонятно из-за чего разыгравшейся злости Айрис, извиниться и во что бы то ни стало выпросить у нее прощения. Ведь она действительно желает и всегда желала мне только добра. Уж не знаю, зачем ей сдался такой тугодум и несмышленыш. Но раз она, пусть даже имея какой-то свой интерес, столько стараний вложила и столько сделала для меня, я обязан стать умнее или даже взрослее и восстановить наши отношения.

Стеклянный шар на полке бросился мне в глаза, и я вдруг резко понял, отчего такое категоричное рвение. Это осознание, словно окатившее растормаживающийся спросонья разум ледяной водой, неприятно поразило меня. А не оттого ли я так рвусь закрыть этот гештальт и вымолить прощения, потому что давно уже решил, что распрощаться нужно на доброй ноте. Остаться друзьями, так сказать. Что шанса извиниться больше уже не выпадет, ведь обратного билета не предвидится. Вот оно, то неприятное чувство, что скреблось изнутри, маскируясь за неуверенностью и нерешительностью. Крышка честности перед самим собой с грохотом слетела, обнажив, наконец, истинное желание — пора сделать новый шаг. Пора менять жизнь, вставая на рельсы, ведущие, наконец, к той станции, на которую так давно и отчаянно хотелось попасть. Как и советовала Айрис, пусть и неожиданно для себя, я смог стать честным с самим собой. Решение вопроса давно было найдено. Но, почему-то от этого пути веяло не моим выбором. А что-то тяжелое по-прежнему продолжало сдавливать сердце. Что-то будто торопило с принятием плана действий. Суетно кричало в голове: чем дольше размышляешь, тем больше сомневаешься. А пока сомневаешься, никогда ни к чему не придешь, так ни на что и не решишься и останешься ни с чем.

— Я слишком много думаю, — разозлившись на собственные непостоянные мысли и чувства, кинул я в пространство пустой пыльной комнаты. Никто, конечно же, меня не услышал. Но это хотя бы помогло прервать бесконечную череду шестеренок, попеременно переворачивающих весы с чаши на чашу. — Надоело! И с чего я так уверен в том, что я вдруг уверен… Единственное, что действительно будет правильно сделать сейчас, так это извиниться. С этого и начнем.

Проверив, не выронил ли из кармана в процессе уборки коробок с сахарными пастилками, и уже заранее кинув одну штуку в рот, я взялся за ручку и, сделав для успокоения глубокий вдох, толкнул, наконец, дверь наружу.

И вдруг моему взору предстало то, чего я никак не ожидал увидеть…

Айрис сидела за столом, перед ней небрежно раскинула страницы одна из очередных заумных или занудных книг, которыми она частенько развлекала свой скучающий тысячелетний разум. И все было бы вполне себе обычно. Вот только хозяйка дома была накрепко привязана к стулу серой веревкой толщиной с палец, а над ней нависали два незнакомца. Один из незваных гостей, высокий худой брюнет в черном пальто, угрожающе положил взволнованной, но не несильно напуганной пленнице руку на плечо. Чуть сбоку от захватчика стояла короткостриженная рыжая девушка, неестественная бледность которой выдавала в ней природу дверотля. Казалось, она в сложившейся обстановке чувствует себя не сильно уверенно, скорее даже смущенно и стыдливо. На вошедшего девушка лишь бросила торжествующий, но моментально поникший взгляд, и тут же с сочувствием отвернулась.

Первым неосознанным порывом мне захотелось броситься обратно в дверь. Даже не успев оценить риски для Айрис, мне постыдно захотелось сбежать тем же путем, что и пришел. Мозг быстро сработал, и я сразу же осознал позорность этой попытки. Но осознание это сработало в тот же момент, как громкий строгий голос резко скомандовал «Стоять!». Так что возможность сбежать окончательно растаяла в воздухе.

Медленно, не делая резких движений и не смотря захватчикам в глаза, я в первую очередь внимательно уставился на Айрис. Кажется, они ее не тронули, только привязали и может запугали какими-то угрозами. Но ждали они здесь именно меня. Те самые преследователи, что когда-то заявились ко мне в комнату? Похоже на то. Девушка — дверотль, сразу видно. А второй… Что-то в нем есть такое. Знакомое?

— Попытаешься сбежать, мы тут же ее убьем, — вновь нарушил напряженную тишину серьезный и твердый мужской голос.

Я выжидательно молчал, растерявшись и судорожно перебирая в голове варианты нашего с Айрис безболезненного спасения. Но таковых пока не представлялось. Поэтому оставалось лишь повиноваться приказам.

— Медленно подойди ко мне и заведи руки за спину. — Человек в черном пальто еле заметно кивнул напарнице, и та быстро достала из сумки новый моток веревки.

Неожиданный приступ храбрости очень некстати овладел мной, отчего я дрожащим и предательски срывающимся голосом, стараясь при этом выглядеть как можно более невозмутимо, процедил:

— Отпустите ее. Вы ведь пришли только за мной.

— Не время для геройства. Да и не в том ты положении, щенок, выдвигать условия, — грубо и со злостью ответил парень. Даже девушка немного вздрогнула и поспешила быстрее закончить со своим поручением.

На меня этот тон тоже не слабо подействовал. Хотя с какой стати такое обращение — «щенок»? Не сильно-то он и старше меня. Хотя сейчас было не до обид. Нужно было срочно что-то придумать. А от этого грубого тона все мысли разбежались. Еще немного потянуть время, может и соображу что-то дельное.

— Вы кто такие? Что я вам сделал-то? — Вновь немного дрогнувшим голосом обратился я к суровому захватчику. А глазами невольно скользнул в сторону Айрис, как будто надеялся, что она может, как всегда, все объяснить, помочь и подать идею, как выкрутиться из этой пренеприятнейшей передряги. Но видимо вид мой был настолько жалким и испуганным, что наставница коротко и быстро выкрикнула только одно:

— Беги!

Это взбесило ошарашенного наглой выходной пленницы парня, и тот, кинул на нее освирепевший взгляд,