Перед поворотом на Мясницкую гаишник плюс к «цветомузыке» врубил еще и стробоскоп с «крякалкой», и, нарушив все мыслимые правила, повернул налево, пересекая встречные полосы. Через пару минут они тормознули у здания ФСБ.

– Не переживай, старлей, – похлопал его по плечу полковник. – Ты все сделал правильно и, возможно, спас кучу жизней.

Он стремительно побежал к дверям ФСБ, а гаишник перевел дух, закурил, и весь в противоречивых чувствах поехал обратно к месту своего дежурства, решив, на всякий случай, никому ничего не рассказывать. Либо взгреют, либо засмеют.

– Ну, что, Михей? Как там наши дела?

Технарь обернулся через плечо на остальных оперов, которые покуривали в сторонке. На его лбу дрожали крупные капли пота.

– Отключил.

– Проводки не перепутал? – хохотнул старший группы. – Красный или синий?

– Да пошел ты, – беззлобно огрызнулся технарь.

– Не обижайся, это я от нервов. Как, по-твоему, это реальное изделие? Рабочее?

– Реальное, – подтвердил технарь. – А рабочее или нет – это пусть в лаборатории решают. Мое дело деактивировать.

– Ладно, – толстяк поднялся на ноги. – Оттащи ее метров на сто, доложи наверх результаты, а мы пока Мишку деактивируем. – Старший сокрушенно махнул рукой. – Эх, Михась, что ж ты не уберегся?

Когда боевики вышли и заблокировали за собой дверь, в вагоне с минуту было тихо, только похныкивал совсем маленький мальчик лет трех. Остальные сидели настороженно, не веря своей удаче.

Неужели все кончилось? После ужаса переполненных вагонов, где сидевшие внизу задыхались без кислорода, а «обитатели» самых верхних полок теряли сознание от жары, здесь было прохладно и свежо.

Текли секунды. Ничего не происходило. Первой заплакала женщина с маленьким сыном, у которой на глазах зверски избили мужа. Она просто хотела с ним попрощаться, а ее грубо оттолкнули. Муж вскочил, чтобы заступиться. И его тут же свалили на пол и били ногами. Сын это видел, и плакал от страха до сих пор.

Следом начала подвывать старуха в восточной одежде. Светлана скрипнула зубами, и поднялась на ноги, едва не упав от слабости. Она потеряла очень много крови. В глазах темнело, колени дрожали. Но ее деятельная натура не могла оставаться в неизвестности.

– Вы что, Светлана Игоревна? – испуганно вскочила девочка, к которой приставал тот боевик, из-за которого все случилось.

– Гляну, что там происходит.

Она медленно подошла к двери в тамбур, придерживаясь за полки. С ней пошла еще одна женщина, помогая удержаться. Они вышли в тамбур, и решили посмотреть в торцевое окошко.

В следующий миг грохнула автоматная очередь. Пули пробили обшивку, и ушли вверх, через крышу. Разведчицы шарахнулись назад. В вагоне началась паника.

Уже никто не верил в чудесное спасение. Они были заперты. Рядом с ними не было боевиков, но от этого не становилось легче. Сейчас заложники чувствовали себя, как жители белорусской деревеньки, которых фашистские каратели загнали в один сарай и замкнули засов. Разве спасение бывает таким?

– Зачем палишь? – возмутился Витя. – Ты мог кого-нибудь задеть!

– Пусть не высовываются, овцы, – презрительно отмахнулся Хасбулат.

Он был в жилетке-разгрузке на голое тело. Мышечные бугры перекатывались на его покатых плечах, но талия была узкой, как у девушки. Он действительно был гибок, ловок, подвижен и, при этом, могуч. Гладкий бритый череп поблескивал и казался отполированным.

Два боевика, которые гнали заложников, вернулись на свои посты в центральных вагонах. Витю никто не рассматривал всерьез как противника, к тому же он сам пошел на сотрудничество. Поэтому Хасбулат был с ним один – то ли для контроля, то ли для помощи.

– Пошли в тамбур, скажу что делать, – мрачно позвал Витя.

Лысый состроил горделивую физиономию – дескать, кто ты такой, чтобы мне указывать – но двинулся следом. Гордость – гордостью, а задание – заданием…

…Алексей медленно, как только что очнувшаяся от зимней «заморозки» змея, выпростал тело из глубин багажной ниши. Уперся руками в противоположные полки, свесил голову и краешком глаза поглядел в коридор. Аккуратно, чтобы не издать ни звука, сполз вниз, и приготовил к бою свой «арсенал»…

…Витя открыл боковую дверь и отшатнулся. Воздушный вихрь ворвался в тамбур, заметался по нему, грохот колес ударил по ушам. Он понимал, что поезд идет, на самом деле, очень медленно, не выше шестидесяти километров в час. Но отсюда, из открытого тамбура, скорость казалась огромной.

– Боишься? – оскалился боевик.

Соколов гневно дернул плечом и шагнул вперед. Он поднял площадку, закрывающую ступени, и спустился вниз, крепко вцепившись в поручни. На «разведку» ушло несколько секунд. Концевой кран тормозной магистрали находился с другой стороны от механизма автосцепки. Для хотя бы минимальной безопасности «трюка» нужен был третий человек. Он уже хотел сказать это Хасбулату, но вдруг за его плечом в вагоне мелькнула фигура человека, и тут же скрылась в купе. На размышление ушло полсекунды. Витя решил рискнуть.

Он открыл и зафиксировал вторую дверь. Свесился со ступенек. Здесь до крана было поближе. Но все равно, чтобы достать его, нужно было быть человеком-змеей, к тому же не боящимся скорости и высоты. Поставить бы сюда этого бритоголового бандита – пусть изворачивается! А дернуть «кочергу» автосцепки проще простого. Лишь бы вагоны были сжаты. Но нельзя. Не умеючи слишком легко затормозить весь состав, и тогда…

Проводник поднял взгляд, и заметил совсем рядом мальчишечью голову. Пацан не старше лет семи чуть не по пояс торчал в открытом окошке «невольничьего» вагона, и таращился на Витю.

– На пол!!! – заорал Соколов, силясь перекрыть грохот поезда. – Скажи, чтобы все сели на пол!!!

Мальчишка сначала непонимающе свел брови, а потом ужом втянулся в окошко. Оставалось лишь надеяться, что он все понял и передал взрослым. А те исполнили его указание. Иначе без покалеченных не обойтись. Как только расцепятся тормозные рукава, на «отстегнувшемся» вагоне тут же сработают тормоза, будто сорвали стоп-кран.

– Ты кому кричишь?! – Хасбулат в бешенстве выдернул Витю за воротник.

– Пассажирам кричу! – взбеленился и сам Соколов. – Там дети и женщины. Хочешь, чтобы они покалечились все, воин ислама хренов?!

Хасбулат схватил его за грудки, встряхнул. Желваки на его щеках ходили ходуном.

– Ты Руслану нужен, – прошипел он, обретя дар речи. – Но после этого я тебя убью.

– Убьешь, – согласился Витя, поймавший отчаянный кураж. – А сейчас будешь делать то, что я тебе скажу. Я сейчас спущусь, подцеплю кран. А ты спустишься с другой стороны. Видишь вот эту хрень? – Витя показал на изогнутую железную трубу, торчащую возле самой нижней ступеньки. – Как я скажу – даешь по рации команду на локомотив. Там немного притормозят. Вагоны сожмутся. Как только я тебе крикну – тут же дергай эту железяку изо всех сил. И дергай, пока я не скажу, что хватит. Понял?