кардинально изменилось. Закипающая ярость вернулась, и его челюсть задергалась, сдерживая ее. — В начале второго курса я слышал его разговор в раздевалке перед физкультурой. Он подробно описал то, что произошло между вами, как будто это была шутка. Он рассказывал своим друзьям о цвете твоих сосков и звуках, которые ты издавала, когда он лишил тебя девственности. Тупорылый советовал им, как проникнуть в киску, которая не была мокрой.

Слеза своевольно скатилась по моей щеке. Себастьян вытер ее большим пальцем, затем накрыл мою щеку своей горячей ладонью. Я не была к этому готова. Нисколько. Мой опыт с Нейтом был травмирующим, не только из-за того, как все произошло, но и из-за последствий.

— Я не знаю, что произошло между вами двумя. Я точно знаю, что, когда я услышал, как он говорит о тебе, рассказывает интимное, личное дерьмо своим парням, мне показалось, что я стал свидетелем преступления. Поэтому, когда ты сказала мне это в фургоне, то вернула меня в ту раздевалку. Я, блядь, ненавижу Нейта Бергена. Я не хочу быть похожим на него.

Во мне полыхало унижение. Как я могла ходить по коридорам школы с этим знанием? Сколько мальчиков смотрели на меня, веря в сказки, которые наплел Нейт?

— Ты — монстр другого рода, — пробормотала я.

Он наклонил подбородок.

— Я этого не отрицаю.

— Он меня не насиловал.

Его ноздри раздулись.

— Хорошо.

— Я была слишком пьяна, чтобы сказать «да», но я и не сказала «нет». Я думала, может, мы поцелуемся, но прежде чем я поняла, что происходит, он занялся со мной сексом. Это было больно и стыдно, и я сразу после этого побежала к Елене, рыдая, но она уже знала. Она видела, и она была вне себя от ярости. Она влепила мне такую сильную пощечину, что у меня на неделю остались синяки. Меня уже сильно подкосил отец, потом Нейт, и после этого она меня просто раздавила.

Баш вытер с моих щек новые слезы.

— Господи, Грейс. Из-за тебя мне хочется убить их обоих. Мне так чертовски жаль, детка.

— Это было очень давно, — я прислонилась к его ладони, и у меня дрогнули веки. — Почему тебе пришлось пойти в военное училище?

Он помедлил. Глубоко вздохнул.

— У меня были неприятности, — с хрипотцой сказал он.

— Скажи мне, Себастьян.

Баш схватил меня за затылок и потянул вниз, так что мы оказались нос к носу.

— Я выбил дерьмо из Нейта Бергена. Я не должен был этого делать. У меня не было мышечной массы, и я никогда раньше не дрался. На моей стороне был элемент неожиданности и чистая, мать ее, ярость. Потребовалось три учителя, чтобы меня от него оттащить, — он буравил меня взглядом. — Я бы убил его, Грейс. Ему повезло, что он дышит с тобой одним воздухом.

— Почему? Почему ты меня защищал? Ты ведь меня тогда даже не знал.

Мой разум отказывался верить, что он сделал это ради меня. Это не имело никакого смысла. Мы были незнакомы. Я не могла придумать объяснения, почему он так поступил с Нейтом.

Баш отвел взгляд, затем снова посмотрел на меня.

— В последние пару недель первого курса ты начала обедать в арт-холле. До этого там обедал только я. Я чуть было не вышвырнул тебя оттуда, но ты плакала. Ты меня не заметила, но я запомнил тебя такой. Твои слезы остались в моей памяти. Я слышал слухи и верил им, пока не увидел тебя.

Мое дыхание сбилось, а сердце подскочило к горлу.

— Баш… ты сказал, что я всегда красивая, когда плачу… ты это имел в виду?

Он кивнул, прижавшись своим носом к моему.

Я вздрогнула, погружаясь в него еще больше.

— Дело в том, что я почти этого не помню. Говорят, травма портит память. Многое из того года для меня как в тумане. Я никогда не хотела вернуть память так сильно, как сейчас.

Что-то щекотало мой разум — возможно, слабое воспоминание, но оно было так далеко, что я не могла даже увидеть его, не говоря уже о том, чтобы ухватить.

— Это уже не важно.

— Да, — я запустила руки в его волосы. — Это важно.

Мои губы медленно коснулись его губ. Он перестал дышать, позволяя мне целовать его, принимая мою благодарность и потребность. Баш показал мне частички себя. Дал мне проблеск понимания, и теперь я жаждала большего — для него.

Я провела языком между его губами и ахнула, когда он открылся и ответил. Баш скользнул руками по моей спине к попе и, крепко обхватив меня, перешел к делу. Больше никакой медлительности. Он поцеловал меня так глубоко, наполняя меня сильным желанием, что я могла почувствовать его вкус. Себастьян застонал мне в рот, и это прозвучало как боль. Но то, как он поцеловал меня, было наименее болезненным из всего, что я когда-либо испытывала.

Себастьян рассказывал мне истории своим языком. Они были темными и извращенными, но иногда такими были и мы. Теперь историй стало еще больше — полные нежности и желания. Все это он подарил мне своим поцелуем.

Но этого было недостаточно.

Я хотела, чтобы то, что будет дальше, было моим решением. Я решала, когда это будет правильно и как это произойдет.

— Я хочу тебя, — прошептала я ему в губы. — Я хочу тебя сегодня.

— Детка… — Баш потер своей эрекцией о мою промежность. — Я не дам тебе меня возненавидеть. Я хочу тебя больше всего на свете, но только не тогда, когда это означает, что после ты будешь на меня злиться.

Я прижалась к нему, давая ему почувствовать, как горячо у меня между ног, а затем стянула через голову футболку на случай, если мой посыл был непонятным. На пару мгновений Себастьян ошеломленно замер, но я — нет. Затем я сняла лифчик, а потом просунула руки под его рубашку, желая почувствовать его кожу на своей.

— Грейс, — он поймал мои запястья. — Не играй со мной. Ты начинаешь то, что не сможешь остановить.

Я покачала головой.

— Я не хочу останавливаться.

Его челюсть сжалась от напряжения, и он отвел взгляд.

— Я не смогу быть нежным. Не надо меня ненавидеть.

— Я и не думала, что ты будешь нежным. Я не хочу, чтобы ты был нежным, — я сжала пальцы, впиваясь ногтями ему в грудь, и в следующий вдох он перевернул нас так, что я распласталась на спине, а его бедра оказались между моих ног.

Его губы прильнули к моей груди, сильно посасывая и притягивая меня к себе, управляя мной,