Менять! Немедленно! Кардинально! Да что угодно!

А хотя бы принятые в социуме правила игры между мужчинами и женщинами!

Он, видите ли, решает за двоих, встречаться-расстаться, переспать и забыть, ревновать-разбираться! Пришел он, ком с горы, расшаркаться и проститься: «Больше ко мне не подходи – не дамся!»

Нет! Это она, Катерина Воронцова, решит, спать ей с тобой или нет, расставаться и когда! Вот так!! И пусть она наделает глупостей, и с удовольствием! И пусть потом расхлебывать последствия!

Но это ее глупости и ее последствия!

И из этого состоит полноценная жизнь! Ты ошибаешься, рискуешь, совершаешь ошибки, получаешь тумаки и шишки, расхлебываешь последствия, каешься – но ты живешь! И никогда не скажешь себе: «Я побоялась рискнуть!»

Так, хватит дышать воздухом несвободы!

Быстро, чтобы не передумать и не растерять воинственный очищающий запал, Катерина вернулась в свою комнату, переоделась, захватила сотовый и как можно тише пробралась в прихожую, открыла входную дверь, вышла и медленно-медленно, тихо закрыла замок на двери, позволив себе пару секунд сомнений.

«Твою мать! – думал Тимофей, лежа в гостевой спальне, слыша все ее манипуляции с дверьми. – Вот и все! Отдал ты свою девочку!»

Он не сомневался и знал: настанет такой момент, и все, что она годами сдерживала – характер, эмоции, чувства, – выстрелит, да так, что разнесет все вокруг, зацепив осколками окружающих.

И что тогда останется ему?

Она и останется, другая, у которой появится самый близкий мужчина, ближе, чем он, Тимофей, а он отодвинется на второй план.

Нормально. Жизнь.

Только очень хотелось напиться и завыть! Девочка повзрослела, и девочка ушла!

Катерина постояла у дверей квартиры Бойцова и набрала номер его сотового, записанный в памяти телефона, когда болела Соня, на экстренный случай.

Экстренным оказался ныне вытворяемый Катериной случай!

– Открой мне дверь! – приказала Катерина, когда он ответил, и сразу нажала «отбой».

Чтобы самой не передумать и не сбежать и ему не дать возможность говорить, задавать вопросы, удивляться, возмущаться, отказываться – любые варианты словесные.

Отпираемый дверной замок прогремел на всю лестничную ночную тихую благодать. Бойцов распахнул дверь, Катерина шагнула в прихожую.

– Мы не будем ни о чем разговаривать! – решительным, приказным шепотом распорядилась она. – Ни ты, ни я не готовы поражать друг друга откровенными признаниями. Да и не желаем этого. Я просто хочу все повторить!

Он внимательно рассматривал ее лицо, пока она выступала с заявлениями, отступив на шаг, засунув ладони в карманы брюк. Не так чтобы долго рассматривал, думал о чем-то своем, по Катиным ощущениям, продолжительно думал. Протянул руку, взял Катьку за затылок, притянул к себе и обнял.

Нежно. Словно извинялся.

Подхватил на руки и унес в свою кровать.

Они не разговаривали, как и просила Катерина, но то, что происходило между ними, было сильнее, глубже, пронзительней и отчаянней, чем первый раз.

Словно они прощались навсегда и стремились запомнить каждую секунду, каждое движение, вздох, крик, тепло и вкус кожи.

В этом обладании друг другом разливалось столько сжимающей сердце осознанности прощания, что у Кати наворачивались и сами собой катились слезы.

Он нежно, долго покрывал поцелуями ее лицо, шею, все тело до кончиков пальцев на ногах, она переворачивала его, перехватывала инициативу и проделывала с ним то же самое. Он не выпускал ее из объятий, когда брал, и смотрел в глаза, а она даже на самом излете не отводила взгляда.

Приходили в себя, спускаясь откуда-то, переводили дыхание, и смотрели, смотрели в глаза, разговаривая без слов, переживая, оплакивая невозможность быть вместе, каждый болея своей причиной отказа от продолжения, прося у другого понять, простить, оставляя на сердце тонкие скальпельные шрамы от осознания неминуемого расставания.

Кирилл несколько раз порывался что-то сказать, объяснить, воздуха в легкие набирал для решительного высказывания, но Катерина нежно накрывала его губы горячими пальчиками и качала головой – нет, не надо, слова только все испортят!

И он подчинялся. Если сложится – то потом!

…У Катерины зазвонил сотовый в кармане шелковых шорт, откинутых в процессе нетерпеливого раздевания неизвестно куда.

– Да выключи ты его, – предложил Кирилл.

Это были его первые слова с момента прихода Катерины.

Она посмотрела на него откровенно удивленным взглядом, даже брови приподняла, так удивилась.

– Что? – спросил он на ее преувеличенное удивление.

Катя не ответила. Нашла шорты, торопливо отыскала и вытащила из кармана телефон.

– Да.

– Катерина Анатольевна! У Сизова открылось кровотечение! – взволнованно сообщила дежурная медсестра Оленька.

– Состояние?

Все! Шутки, любовь-морковь, секс улетный, расставания-прощания, нежность щемящая, слезы о несбыточном – все кончилось! И отодвинулось!

Прижав плечом трубку к уху, Катя быстро одевалась, только шорты и топ, белье это лишняя суета, с собой! Она преобразилась в момент, и Бойцов смотрел на нее потрясенно во все глаза. Доктор Воронцова тоном полководца отдавала приказы, называла какие-то препараты, руководила – спокойно, собранно, односложно, попутно быстро одеваясь.

Как на бой.

«Я идиот!» – констатировал самодиагноз Бойцов.

Как вообще можно было подумать, уверить себя, предположеньице толкнуть, что эта женщина обыкновенная?

По какой такой обезьяньей мужской привычке и логике он всех женщин меряет привычным аршином, приписывая им одинаковость желаний, мотиваций, поступков с небольшой поправкой на интеллект и среду обитания?

Ведь козлу было понятно с самого начала, что она из всех рядов выходец!

Начиная с ее колдовских, глубоких, все понимающих глаз, с абсолютной искренности в постели, без грамма притворства, без озабоченности только своим удовлетворением и без потакания мужскому самолюбию!

Да даже то, что он стал ее первым мужчиной, уж точно не потому, что претендентов до ее прекрасного тела не имелось! Другое тут – она выбрала того, с кем почувствовала себя созвучной, кого захотела сама!

– Оля, спокойно! – строго отчитала она говорившую. – Готовьте операционную. Я еду. – Отключившись, повернулась к Кириллу. – Мне надо ехать.

– Я тебя отвезу, – выскочил из постели из своих умозаключений Бойцов.

– Не надо. Тебе через пару часов на работу. Я возьму такси.

– Я отвезу! – отрезал Бойцов. – Только оденусь и возьму ключи.