В конце концов упрямец покорится (там же, 53):

Но мальчики уже научились тому, что за все их милости можно и нужно брать плату (там же, 57):

Было лучше, когда они восхищались поэзией (там же, 61):

Стихотворение заканчивается ссылкой на самого Тибулла (там же, 81):

Элегия i, 8 также частично обращена к Марату, который страдает от безответной любви к Фолое, а частично к самой этой Фолое. Тибулл описывает преимущества любви юного Марата по сравнению с любовью старика. В поэме выражается и удовлетворение Тибулла: Марат отверг его, а теперь сам мучается от коварства любовницы.

Создается впечатление, что вся история с Маратом не соответствует натуре поэта, выраженной в других его сочинениях. Исследователи с поразительной готовностью делают вывод, что аналогичные стихотворения других авторов (например, Горация) представляют собой безобидные jeux d'esprit[81], а не подлинные откровения поэтической души. Но насколько нам известно, никто никогда не утверждал, что элегии, обращенные к Марату, – не более чем игривые упражнения на тему, имеющую много параллелей в греческой литературе. Мне же они представляются изящными безделушками, не имеющими реальной жизненной основы. Конечно, невозможно доказать это утверждение, поэтому оставляем окончательный вывод на усмотрение читателя.

В третьей книге[82] собрания стихотворений, приписываемых Тибуллу, присутствует несколько произведений, единство темы которых доказывает, что они написаны одним автором. Все они повествуют о любви женщины по имени Сульпиция к некоему Церинту. Обычно считается, что некоторые из этих очаровательных стихов сочинены реальной римской девушкой Сульпицией – возможно, дочерью Сервия Сульпиция Руфа, друга Горация, а дополнительные стихотворения написаны другим поэтом (возможно, хотя и не наверняка, Тибуллом). Процитируем несколько стихотворений из обеих групп.

Девушка с крайней неохотой отмечает свой день рождения с друзьями за городом. Она пишет (iv, 8):

Но к счастью, поездка не состоялась. Сульпиция отмечает день рождения в Риме вместе с возлюбленным и пишет (iv, 9):

Знаешь ли, грустный наш путь с души у девы свалился?

В элегии iv, 12 она решается на открытое признание в очень изысканной форме:

Следующее стихотворение в очень смелых словах воспевает совершившееся наконец воссоединение влюбленных; но неизвестно, написала ли его сама Сульпиция или Тибулл. Оно гласит (iv, 7):

С другой стороны, следующее именинное стихотворение, безусловно, принадлежит перу Тибулла (iv, 6):

Как бы в противовес этому стихотворению, поэт приписывает Сульпиции следующие слова (iv, 5):