Ну кто бы мог подумать, что светлые, кичащиеся своей отвагой, поднимут столь глупую и безобразную панику! При виде невысокой полненькой искусницы, которая, визжа, пыталась заслониться от нападавших веером и даже не думала хотя бы ради приличия применить какое-нибудь заклинание, я невольно захохотала, чем мигом привлекла повышенное внимание к своей скромной персоне. Еще бы! Стоящая посреди зала, где уже местами начали разгораться драки с применением подручных средств вроде подносов, бутылок, стульев и пуфиков, громко ржущая темная девица просто не может остаться незамеченной. Даже Шерринар как-то странно охнул и попятился, явно опасаясь, что испытание на прочность мой (и без того не шибко твердый) рассудок не прошел.

Повстанцы — самые обычные светлые, вроде тех, кого днем на улице Шерринар распугивал — тоже оценили оригинальность моего поведения, невесть чему оскорбились и решили прекратить мое ничем не оправданное веселье. Делегация, поняв, что, того и гляди, лишится ценного груза, который везет в Сэлленэр, отважно встала на мою защиту: Шерринар, как маг-стихийник, поигрывал компактными шаровыми молниями, Айрэк начал готовить какое-то светлое боевое заклинание из энергий Вражды и Разрушения, Инната, отпихнутая им за спину вместе со мной, выудила из-под подола кинжальчик и, не удовлетворившись этим, взялась выплетать полог из энергии Спокойствия (неужели она надеялась им утихомирить нападавших?!), а Айлайто, бросивший свой меч и лук в гостинице, выступил вперед с намерением защитить меня кулаками.

При взгляде на изготовившуюся к бою делегацию меня еще больше разобрал нервный истерический смех, который я снова не попыталась скрыть. Тут уж разобиделись не только повстанцы, но и мои сопровождающие-конвоиры.

— Дивейно, помолчи, а? — напряженно попросил Айрэк, побледневший не только кожей, но и, кажется, волосами. Все силы парня уходили на поддержание какого-то странного языка белого пламени, змеей вьющегося меж его разведенных ладоней. Я, не отвечая на это провокационное предложение, шагнула вперед и, повернувшись, весело улыбнусь пытающемуся прикрыть меня собой искуснику:

— Слушай, Шерринар, давай вместе: я в нападении, ты в защите?

— Что ты имеешь… — начал он, накатом пуская первый сгусток огня под ноги наиболее ретивым нападавшим. Те с руганью подпрыгнули, оказавшийся рядом повстанческий искусник потушил шаровую молнию одним плевком и ехидно покосился на побелевшего от злости и напряжения Шерринара: мол, что на это скажешь, коллега?

— Просто прикрывай меня от магических гадостей, — в более доступной форме растолковала я, с наслаждением выгибаясь и чувствуя, как вытягиваются вперед челюсти. Перед начавшими модифицироваться и менять цвет глазами привычно заклубился знакомый багровый туман, неизбежный спутник каждой трансформации. Судя по ужасу, отразившемуся на лицах всех присутствующих, в тот момент смотревших на меня, ничего подобного им не доводилось видеть даже в кошмарных снах. Что ж, тем лучше.

Члены делегации, уже привыкшие к моим выходкам с трансформацией, решительно шагнули вперед, прикрывая меня собой в опасный момент перевоплощения, а потом двумя слаженными парами синхронно отступили в разные стороны, давая мне простор действий. Ба, а светлые-то, оказывается, вполне способны к обучению! Во всяком случае, они наконец-то смогли уяснить, что во время трансформации, пока идет перестройка тела, я очень уязвима, а вот потом мне лучше не мешать, дабы ненароком не попасть под горячую когтистую руку.

Одежда затрещала, силясь противостоять объему резко увеличившейся, распирающей ее мускулатуры. Платье выдержало, а вот завязки корсета с жалобным треньканьем лопнули. Я с наслаждением сделала вдох полной грудью и слегка пошевелила отросшими крыльями, после чего едва не капитулировал лиф моего наряда. Я, уловив угрожающее потрескивание швов, поумерила свои порывы, не желая оказаться перед светлой толпой в чем мать родила. Платье благодарно зашелестело. Ему тоже не улыбалось гибнуть и обнажать маленькие тайны моего трансформированного тела. А вот с туфлями пришлось расстаться — боевая ипостась на каблуках ходить почему-то не умела, шаталась, скользила и ежеминутно грозилась низвергнуться на пол единой лавиной чешуи, когтей, клыков и шелка. Поэтому я решила не рисковать и небрежно стряхнула с ног изящные лодочки из крашенной в изумрудно-зеленый цвет кожи.

В запястье врезался одолженный у Иннаты браслет, я рассеянно, не глядя, разъяла замочек, отбросила мешающую побрякушку в сторону и слегка помассировала руку, восстанавливая кровообращение. Эх, если б еще платье снять или хотя бы расшнуровать его сзади и придать себе ускорение взмахами и хлопками крыльев! Но тогда ж меня и вовсе самой бесстыжей из темных заклеймят, вон окружающие и так уже как-то подозрительно посматривают на сброшенные туфли и мои босые ноги. Хотя, возможно, их просто пугает черная чешуя.

Потом я с наслаждением сделала то, что давно уже хотела сделать — одним небрежным движением оборвала вуаль, бросила ее на пол и наступила на ненавистную тряпку ногой. А затем подняла голову и кокетливо улыбнулась, смущенно теребя складку на подоле платья.

Почему-то открытые выражения моих мирных и дружелюбных чувств окружающих не обрадовали. Да настолько, что большинство из них невежливо повернулось к такой скромной и безобидной мне задом и задало стрекача. Я с секунду подумала и все-таки решила обидеться. А обид я не прощаю.

— Куда же вы, уважаемые? Неужели я такая страшная?! — Разрозненные вопли перетрусивших светлых, причем как повстанцев, так и гостей эльфийской вечерники, дружно ринувшихся к выходу, даже при самой богатой и необузданной фантазии невозможно было счесть ответом на мой вопрос. Я, припустившись следом, обиделась еще сильнее.

— Да что же это такое? Я, может, просто по душам поговорить хочу, а вы бежите!

От «разговорчивой» и «душевной» меня понеслись еще быстрее. Ну что за невоспитанные типы? И как местные дамы их терпят?!

В данный момент дамы не терпели, а предводительствовали отступление своих мужчин. Вот уж никогда не подумала бы, что в длинном бальном платье, корсете и на шпильках можно столь резво и быстроного возглавлять бегущую толпу!

— Что ж вас никто вежливости обучить не потрудился, а? Ведь я же девушка, в конце концов! Это, знаете ли, уже хамство — так откровенно игнорировать поставленные вопросы и поворачиваться неудобопроизносимыми частями тела к даме, пусть и темной!

Даже будучи уличенными в хамстве, никто из бегущих почему-то все равно не спешил защищать светлую честь и оборачиваться ко мне для светской беседы и обмена любезными улыбками. Нет, воспитание у них точно хромает… В отличие от ног, несущих своих хозяев с поразительной резвостью и прытью.

— Да стойте же вы! — безнадежно взывала я, без труда поддерживая заданный темп и стараясь не бежать так уж быстро, дабы ни в коем случае не нагнать никого из драпающих светлых, а то у них еще, не приведи Увилла, сердечный приступ случится.

К несчастью, искусники повстанцев вняли моим воплям, вспомнили, кто они есть, и притормозили. А там и вовсе развернулись обратно, решив попробовать на прочность мою черную чешую.