2

Существует ли рабство или временное подданство?

ОТВЕТ: «Не существует. Китаец родится свободным[133]. Знатный и богатый должны нанимать людей для услуги и работы. Впрочем, весьма обыкновенно, что родители продают детей своих; только мужского пола реже, нежели женского; но и сии остаются в неволе до совершеннолетия, по достижении коего делаются свободными. За женский пол, который в Китае, равно как и во всех восточных землях, не пользуется одинаковыми преимуществами с мужчинами, полиция нестрого вступается; а потому проданные дети сего пола остаются во всю жизнь свою в рабстве…»

В Китае существует рабство двух видов, утвержденных государственными постановлениями. Китайцы за некоторые преступления ссылаются на отдаленные пределы в неволю и отдаются в работу офицерам маньчжурского происхождения, которые, впрочем, не имеют права ни продавать, ни освобождать, а разрешение от сего наказания предоставлено верховной власти. Мятежники, взятые в плен, законным образом поступают в рабство к военным маньчжурского происхождения и остаются в неволе из рода в род, пока владельцы не отпустят их на волю с возвращением крепостей, по которым владеют ими. Есть еще третий вид рабства. Родители имеют право продавать своих детей; но сие рабство в письменных актах называется кабалением; оно простирается только на одно лицо; а с возвращением покупной суммы или с прошествием условных лет работы прекращается. Все сии три вида рабства простираются только на китайцев. Маньчжуры и монголы за преступления вместо неволи ссылаются в казенные работы.

3

Есть ли в Китае великие богачи из частных людей? Владеют ли они обширными поместьями, или имение их, яко торгующих, состоит в богатствах?

ОТВЕТ: «Богатейшие из частных людей в Китае суть обыкновенно торгующие, а наипаче некоторые из содержателей соляного откупа. Соль составляет одну из важнейших частей доходов китайского правительства. В каждой провинции находятся сообщества купцов, коим предоставляется единоторжие в продаже соли. Они по мандаринам важнейшие лица в целом государстве. Они одни пользуются правом носить оружие. держат вооруженные лодки, входят во всякий дом с обыском, если подозревают, что хозяин имеет соль, которая не у них куплена. За ними следуют, яко богачи из частных людей, сочлены Когонга. И мение Панкиквы, первого купца сего общества, полагают в 4 миллиона телов, или в 6 миллионов пиастров. Владетелей обширными поместьями, сказывали, в Китае совсем не имеется».

В Китае много больших богачей, а число средственных капиталистов очень велико. Они бывают из чиновников, а более из торговых людей. Богатство их состоит в землях, строениях и наличном капитале как в серебре, так и в товарах. В одном Пекине считается до 200 частных ссудных банков, и самый бедный из них имеет не менее миллиона (ассигнациями) рублей в обороте. В Китае все почти земли принадлежат собственникам. Каждый, не разбирая сословий, преимущественно старается иметь часть капитала в землях, ибо сей капитал приносит верные доходы и, сверх того, не подвержен никаким непредвидимым опасностям, исключая политических переворотов. Но обладание землями никому не дает названия помещиков.

4

Употребительны ли в Китае по торговле век-сели, или ассигнации, и какие по сему существуют законы?

ОТВЕТ: «Торгующие векселей не употребляют, как то делают европейцы: следовательно и нет на то законов. Вообще очень редко случается, чтобы один китаец занимал у другого деньги. В государстве, в коем богатство удобно может быть виною несчастия владеющего оным, стараются скрывать свое имение. Сам Панкиква, будучи весьма тщеславен, неохотно говорит о великом своем богатстве. Впрочем, переводы денег между торгующими китайцами неизбежны; для того и употребляют расписки, но оне по-настоящему состоят только в засвидетельствовании получения денег и обещания уплаты в определенное время. Если случится, что должник не платит и веритель принесет на него жалобу мандарину, то сей, удостоверившись в справедливости требования, принуждает его к платежу или сильно действующей в Китае Бамбу, или налагает запрещение на имение и удовлетворяет из оного верителя. Однако китаец весьма редко приносит жалобу на должника своего. Он охотнее ждет долгое время, в надежде каким-либо образом получить ему принадлежащее. Сему главною причиною то, что мандарин требует обыкновенно за труды свои половину долга; в случае же на то несогласия не принимает жалоб».

В Китае употребляют вексели троякого вида. К первому виду принадлежат переводные вексели хой-пьхиао, которые употребляются только банкирами под печатью фирмы купеческого дома, без маклерской скрепы. Такие вексели называются переводными, потому что получение вручаемой банку суммы назначается в банке другого города, принадлежащем тому же банкиру. Перевод векселя на посторонние банки или уплата оными долгов допускается по взаимному согласию. Ко второму виду векселей принадлежат заемные векселя цзе-пьхиао. Это суть обязательства, которыми торгующие обязываются закупленные в одном месте товары уплатить в другом месте наличными деньгами. Но как в Китае нет торгового устава, то все между купцами сделки производятся по добровольным условиям, основанным на давних обыкновениях. Маклеров при сих сделках не употребляют, но всю доверенность основывают на состоянии торгующего дома или на состоянии поручителей. К третьему виду векселей принадлежат ассигнации, называемые в Китае денежными билетами цянь-пьхиао, – такие билеты употребляются менялами, когда променивающий серебро на медную монету требует для удобности выдать ему вексель или билет на желаемую сумму. На билете находится печать меняльной лавки и надпись с означением ее названия и количества заключающейся в билете суммы. Но вексели меняльных лавок принимаются в обороте за наличные деньги только в том городе или местечке, где они выпущены, а вне тех мест не имеют силы. Заемные письма цзе-цзы по обыкновенным денежным ссудам не причисляются к векселям. Исключительных по вексельным делам постановлений нет в китайских уложениях.

5

Есть ли гильдии и цехи; каковы оных постановления?

ОТВЕТ: «Все ремесленники разделяются на общества, из коих каждое имеет своего старшину. В Кантоне разные мастеровые живут даже в особенных улицах; так, например, в одной – портные, в другой – сапожники, в третьей – стекольщики, в четвертой – аптекари и так далее. Они делают и особенные свои празднества, для коих нанимают обыкновенно комедиантов, и обнародывают, что в такой-то день, в таком-то цехе будет зрелище, к которому допускают всякого безденежно».

В Китае существует двоякое разделение жителей на сословия. В ученом слоге – в сообразность древним уложениям о столице – народ разделяется на четыре сословия: чиновников, землепашцев, торгующих и ремесленников. В те времена не было отдельного военного состояния, а весь народ обязан был исправлять военную службу. Ныне законами приняты два только состояния: чины чень и простолюдины, или плебеяне, минь. В первом поставлены князья, чиновники и ученые; последнее заключает в себе торгующих, ремесленников, землепашцев и имеет многие подразделения, означающие разность упражнений, а не постепенность между сословиями. Но как в общежитии приняты каждому роду упражнений особливые названия, то правительство в судопроизводстве по необходимости сообразуется с общими понятиями о сословиях народа, но, не утверждая законами политического их различия между собою, не полагает исключительного преимущества одному пред другим; по сей причине нет в Китае ни гильдий купеческих, ни цехов мещанских; равным образом нет и особливых уставов, определяющих гражданские обязанности и взаимные отношения равных сословий между собою. Но как различие сословий, введенных в общежитии, есть необходимое последствие разнородности упражнений, то для определения взаимных отношений при отправлении дел введены частные положения, которые будучи укоренены долговременным употреблением и общим уважением, заменяют в Китае то, что у нас введено уставами. Китайцы руководствуются в своих сделках обыкновениями точно так же, как в Европе законами. Иногда их обыкновения, взятые особенно, кажутся довольно странными, но когда рассмотрим их в связи с другими обыкновениями или в отношении к соприкосновенным к ним каким-либо обстоятельствам, то нельзя не увериться, что они действительно должны быть таковыми, каковы есть, и вместо странности открываем в них благоразумное приспособление к обстоятельствам. Мастеровые в городах и слободах обыкновенно занимаются своими ремеслами в лавках, а не в домах. Нередко люди одного какого-либо ремесла отдельно занимают небольшую улицу. Равным образом и торгующие одним каким-либо товаром иногда занимают довольно значительное пространство по одной улице. Это в Европе называют рядами, а не цехами или сословиями; в Китае, напротив, и целый ряд лавок с одним каким-либо товаром, и сословие, торгующее им, и сословие, занимающееся одним каким-либо ремеслом, носит общее название Хан, что значит черта, линия, ряд, сословие. Сим образом при первоначальном открытии торга на Кягте китайцы разделили свои товары на восемь разрядов и назвали это Бпа-хан; вследствие сего постановили восемь старшин по одному в каждом разряде, что и до ныне удержано, несмотря на то, что некоторые из прежних товаров давно вышли из торговли. На таком же основании в Кантоне при открытии торга с европейцами постановлено 13 старшин (которые с английского языка вместо Хан переводят у нас Хонг, Гонг и Когонг). В Китае, как выше сказано, слово Хан существует только в имени; а в Кантоне старшины превращены в маклеров-монополистов, чрез которых производится промен китайских произведений на иностранные. Еще есть в Китае обыкновение, что занимающиеся одним каким-либо ремеслом или торгом избирают в году день, в который составляют праздник для своего сословия, сопровождаемый какими-либо играми или церемониями. Актеры в Пекине празднуют день рождения учредителя театральных игр. Торгующие холстом и хозяева чайных усадьб ежегодно съезжаются в назначаемое старшинами место, где в общем собрании полагают цены, по которым товары их должны продаваться в разных местах. Таковые собрания обыкновенно сопровождаются пиршествами и театральными играми, представляемыми на улицах для всенародного увеселения.