Молодой зубной врач обследовал мои зубы с помощью инструментов Вальтера, составил смету расходов для Вальтера и привел мои зубы в порядок тоже для Вальтера. Он даже пришел к нам домой на Рю эль-Газуа и, при активном участии соседей, перед дверью нашего дома в солнечном свете прикладывал к моим зубам разные пластинки, чтобы определить цвет коронок. Я очень гордилась таким вниманием.

Моей семье это тоже показалось весьма странным. С одной стороны, было похоже на то, что этот Вальтер мог бы стать «золотым гусем» для нас. С другой стороны, я же была обручена с кувейтцем, который, однако, не оплачивал счета зубного врача, а лишь слал мне письма. Наверное, он даже не заметил, в каком ужасном состоянии были мои зубы.

Дядя Хасан оказался в настоящем конфликте со своей совестью. Как глава семьи, он не мог одобрять то, что чужой мужчина — к тому же немец — оплачивает лечение моих зубов.

Он отвел меня в сторону и спросил:

— Уарда, что это за поведение? Чего от тебя хочет этот альмани, человек из Германии? Ты забыла, что помолвлена?

— Это же совсем другое, — ответила я. — Немец очень стар и богат. Он помогает многим детям.

Вальтеру едва исполнилось сорок восемь лет, но мне, девятнадцатилетней девушке, он казался Мафусаилом.

Дядя Хасан наморщил лоб:

— Он действительно хочет только лишь помогать бедным людям в Марокко?

— Мне кажется, да.

— Тогда пригласи альмани к нам домой. Я хочу познакомиться с этим человеком.

Когда Вальтер через несколько дней снова приехал в Агадир, я пригласила его к нам домой. Он согласился.

Тетя Зайна приготовила действительно роскошный ужин с бараниной и таджине. Встреча прошла очень хорошо, беседа была непринужденной и приятной, пока дядя Хасан не направил ее на определенную тему, которая, очевидно, была очень близка его сердцу.

— Монсеньор Вальтер, — начал он несколько официально, — вы, разумеется, знаете, что я работаю автомехаником?

Вальтер кивнул.

— И знаете, с чем мне постоянно приходится сталкиваться?

Вальтер покачал головой.

— Не хватает запасных частей. Я хочу отремонтировать машину, но не получается, потому что нет запчастей.

Я сначала не понимала, в какую сторону повернется эта беседа, но вскоре узнала об этом.

— Я уже давно думаю, — сказал дядя Хасан, — как мне раздобыть эти запчасти.

Вальтер не отреагировал на это.

— Мне кажется, что есть смысл импортировать запчасти. Из Европы в Марокко.

Беседа становилась нестерпимо скучной для меня, так как особого интереса к запчастям у меня не было.

Но мои двоюродные сестры разволновались не на шутку. Они все время хихикали и шептались между собой на берберском:

— Он не такой уж и старый!

— Да и в штанах у него наверняка еще много чего осталось!

По-моему, они самым бесстыдным образом рассматривали, что у Вальтера между ног. На нем были бежевые брюки из тонкого материала, и он, как многие иностранцы, непривычные к нашим низеньким диванам, сидел в неудобной позе, широко раздвинув ноги.

— Может быть, он не такой благородный, а просто хочет помочь, — хихикали они, — или он все же хочет помочь, но совсем не так, как себе представляет Уарда.

— Если он хочет тебе помочь как ребенку, Уарда, тогда все в порядке. Но я — женщина!

— Хе-хе-хе! Он же положил глаз на Уарду! Гляди, как он на нее смотрит!

Между тем дядя Хасан продолжал рассказывать о проблеме с запасными частями:

— Глубокоуважаемый монсеньор Вальтер, может быть, вы захотите участвовать в выгодной сделке?

Наконец все прояснилось: дядя Хасан хотел денег. Этого я и боялась. Теперь я со страхом ждала, как отреагирует Вальтер.

Он кивнул:

— Почему бы и нет?

У дяди был довольный вид, а тетя Зайна пришла в состояние странного возбуждения. Она смеялась, прижимала меня к сердцу, щипала за щеку, гладила по голове и вообще делала вид, что любит меня всем сердцем.

Я была слегка ошарашена и, естественно, заметила, что тетка отчаянно фальшивит. Однако вместе с тем я наслаждалась ее вниманием и благосклонностью. Я чувствовала себя словно королева. По всей видимости, я действительно встретила человека, который мог помочь нам. Пусть даже я не испытывала по-настоящему нежных чувств к своим родственникам, но я все же хотела, чтобы у них был щедрый спонсор. Может быть, Вальтер смог бы освободить нас от печати бедности, нужды и забот.

Незадолго до полуночи Вальтер покинул наш дом. Но мы все никак не могли уснуть. Дядя Хасан, тетка и мои двоюродные сестры пребывали в состоянии глубокой эйфории.

Я была довольна, и у меня сложилось впечатление, что Аллах послал мне ангела в обличье Вальтера. С его помощью я завоевала уважение своей семьи, за которое всегда боролась. Когда я засыпала, то почувствовала, что Вальтер проник в мое сердце. Это была не любовь, лишь нечто большее, чем признательность.

На следующий день дядя Хасан и тетя Зайна стали открыто расхваливать Вальтера. Они превозносили его до небес, заявляли, что он симпатичный, богатый и заслуживает любви.

Когда я стирала белье во дворе, ко мне подошла тетка.

— Этот монсеньор Вальтер, — сказала она, — очень добросердечный и приятный человек, по-моему, намного более достойный, чем кувейтец. У него ты наверняка окажешься лишь младшей женой, он приведет в дом еще несколько жен, и однажды ты станешь одной из многих. В Германии гаремов не бывает, это я знаю точно, там ты будешь единственной. Я знаю женщин, вышедших замуж за немцев. У них виллы здесь, в Агадире. Мне альмани нравится намного больше, чем кувейтец.

— Но он же не мусульманин, — возразила я.

— Глупости! Мусульманин или нет, — возразила тетка, — он — хороший человек.

Под этим она подразумевала, что у него есть деньги.

Я чувствовала, что Вальтер стал представлять ценность не только для меня, но и для всей моей семьи. Он дал мне почувствовать мою значимость, чего я раньше никогда не ощущала. Вальтер водил меня в хорошие рестораны, был вежливым и внимательным, проявлял заботу о моих зубах, покупал мне красивые платья, подарил часы «Свотч», произвел огромное впечатление на мою родню — и не домогался меня сексуально. К такому отношению я не привыкла.

Однажды он пригласил меня в бассейн своей гостиницы. Возник конфликт с администрацией, поскольку руководство гостиницы не желало, чтобы местные девочки приставали к иностранцам, проживающим у них.

Вальтер очень возмутился по этому поводу и поссорился с директором гостиницы. Вальтер защищал меня:

— Вы что, не видите, что это добропорядочная девушка? Вы же не можете дискриминировать всех женщин в своей стране! Это неслыханно!