услышали о проблемах с учебой, на их лицах и вовсе отразился траур. Поэтому Ксюша поспешила раскрыть и положительные стороны, поведав об уже свершившемся переезде в отдельную квартиру.

— Он все сам оплатит, – выкручивала пальцы взволнованная девушка, – просто жить в общежитии стало совсем невозможно.

— Я удивлен, что он не бросил тебя, – задумчиво проговорил отец, хмуро глядя на раскрасневшуюся непутевую дочь.

— Да уж. Его уволили из-за меня.

Родители переглянулись, пытаясь здраво оценить ситуацию и войти в положение пары. Хоть разница в возрасте у них была большой, все же действия мужчины вызывали доверие. Отец потер переносицу и вернулся к более детальному расспросу об их будущей жизни и учебе Ксюши. Маму же заинтересовал сам Аверин, и дочь с улыбкой показала его фотографии в телефоне. Вернулась девушка в город в приподнятом настроении и в университет на следующий день отправилась с боевым настроем, который быстро угас из-за очередных придирок преподавателей, косых взглядов студентов и полной изоляции от группы. Все ее подруги, которые прежде искали с ней общения, теперь сторонились и держались на расстоянии, пронзая взглядами, словно раскаленными иглами. Преподаватели смотрели на нее с насмешкой, особенно на родной кафедре, где заведовала парадом ехидная Образцова. Она не упускала ни единой возможности сделать замечание девушке, первым делом на паре вызывала ее к доске с проверкой домашнего задания и непременно придиралась. В журнале напротив фамилии Ксении впервые в жизни появились двойки, и не только по профильному предмету. Как бы она ни старалась, как бы ни готовилась дома, итог был один.

Домой она приходила в расстроенных чувствах и начала ловить себя на нежелании учиться дальше. Алексей видел ее состояние и всячески старался помочь. Число студентов, первое время хлынувших к нему потоком на дополнительные занятия, он заметно сократил, справедливо считая, что их стремление попасть к нему домой никак не связано со знаниями. Удивительно, но люди готовы были платить немалые деньги, лишь бы разведать свежие новости. Так распространился новый слух о беременности Самойловой, что еще сильнее ударило по самолюбию девушки. Странно, но людям всегда проще поверить в негатив, чем в искренние чувства, удобнее найти грязь, а истину сделать неприглядной. И надежда пары на то, что с течением времени шумиха вокруг них уляжется, таяла каждое утро, стоило им – совместно или врозь – появиться в стенах университета.

Умывшись холодной водой и успокоившись, Ксения вышла встречать своего мужчину в светлый коридор, заслышав звон ключей в замке. Она натянула на лицо улыбку, увидев любимого, и первым делом обняла Алексея, спрятав лицо у него на груди и вдохнув родной запах. Широкие ладони прошлись по ее спине и стащили резинку с волос, чтобы свободно в них зарыться, затем отстранили и приподняли подбородок. По припухшим глазам и покрасневшему кончику носа Аверин сразу понял, что девушка снова плакала.

— Не сдала? – спросил он о реферате по английской литературе.

— Не-а, – покачала головой Ксюша.

Тяжело вздохнув, мужчина снова прижал ее к себе и уставился на их отражение в небольшом овальном зеркале на стене. Ему чертовски надоело видеть ее в таком состоянии. По ощущениям, она даже похудела с тех пор, когда их тайну узнали. Ему было намного проще находиться в университете, чем ей, по одной простой причине: равнодушию. С некоторых пор ему стало все равно, что о нем скажут и подумают, плевать на выпады Образцовой и коллег, косые взгляды студентов и призывные улыбочки девиц, продолжающих строить ему глазки. Он хотел лишь по возвращении домой видеть прежний свет в потрясающих глазах любимой. Она старалась не падать духом и к вечеру в его компании снова была похожа на себя прежнюю, но с наступлением утра на месте Ксюши появлялось ее серое пугливое подобие. Этот реферат он проверял лично перед первой сдачей и не нашел, к чему придраться, но Самойлова вернулась на следующий день с почерканными красным листами и горькой ухмылкой. У Алексея глаза на лоб полезли, стоило прочитать замечания преподавателя, оставленные на полях. Сомнений не возникало: он придирался. Поддавшись порыву, Аверин лично подошел к преподавателю с измятыми и пропитанными слезами листками, желая узнать, с чем связаны настолько мелочные придирки? А получив ответ, обомлел:

— Это же не она писала, а ты. Пусть сама напишет, тогда и я придираться не буду.

С ответом Алексей не нашелся. Оправдываться было бесполезно, да и не за что. По всему выходило, что абсолютно все преподаватели решили в одночасье точно так же: все рефераты и курсовые Самойловой писал он.

— Ее устные ответы не соответствуют письменным, – самодовольно заявляла Образцова, когда с подобным вопросом Леша подошел к ней на кафедре.

— Но это смешно! Она при вас тест писала!

— Тесты из года в год повторяются. К тому же я наслышана, какие теперь хитрые пошли студенты: за длинными волосами прячут наушники.

Абсурд чистой воды, против которого нормальных аргументов Аверин и найти не смог. В груди уже все клокотало от ярости и наглой, довольной физиономии Ирины Викторовны. Только усилием воли мужчина сдержался и не заехал ей по лицу кулаком, но не смог подавить желания обратиться ко всем присутствующим в тот момент в кабинете:

— Одну девчонку, которая вам всем в дочери годится, решили выжить из университета? Ничего лучше не смогли придумать? Тоже мне, преподаватели со стажем! Найдите себе песочницу и там воюйте друг с другом, а Самойлову оставьте в покое!

С этими словами он развернулся и вышел с кафедры, громко хлопнув дверью, но прекрасно понимая, что только зря сотряс воздух, и все действия, направленные против Ксении, будут продолжаться, возможно, с удвоенной силой. Выход напрашивался только один: переводиться в другой университет. Но если они завалят ее на экзаменах, то Ксения и этого сделать не сможет.

Алексей понял еще ребенком, что в мире все решают деньги. Вопрос лишь в количестве, и желание продать появится даже в том случае, если человек не собирался этого делать. Купить зачеты и хорошие оценки по всем предметам у него сейчас возможности не было, но он знал, у кого она есть. Именно поэтому пару дней назад Алексей приехал домой позже обычного: он сидел в машине на университетской парковке и разговаривал по телефону с отцом.

— Я уж думал, ты никогда не решишься мне позвонить, – с улыбкой в голосе говорил отец. – Так и будешь через мать разведывать обстановку.

— Конечно же, она