– Не позже чем до конца дня вы должны найти мне другоеместо для постоянного проживания, – сказал Эш Лесли. – Гостиницу,столь же хорошую, как эта, но гораздо большую. Мне понадобится кабинет инесколько линий связи. Вернетесь лишь после того, как все будет подготовлено.

Юная Лесли, похоже, весьма обрадовалась такому поручению иобретению подобных ответственных полномочий и вышла из номера первой, во главевсех остальных. Он отпустил официантов и принялся поглощать пищу вовнушительных количествах: макароны под сметанным соусом, холодное молоко, мясоомара, которое, впрочем, не слишком жаловал, но которое тем не менее все жебыло белого цвета.

После ужина он прилег на софу, вслушиваясь в мирноепотрескивание поленьев и надеясь на тихий дождь.

Он также надеялся на возвращение Юрия. Это быломаловероятно. Но он был убежден, что надо оставаться в «Кларидже», на случайесли Юрий вернет им свое доверие.

Наконец появился Сэмюэль, настолько пьяный, что дажепошатывался. Твидовый пиджак висел через плечо, а белая рубашка измялась.Только теперь Эш заметил, что рубашка сшита на заказ, как и костюм, –гротескная фигура Сэмюэля была слишком нестандартная.

Сэмюэль улегся у камина, неуклюжий, словно кит на суше. Эшвстал, поднял несколько подушек с софы и подложил их под голову карлика. Тотшироко раскрыл глаза. Сэмюэль дышал хрипло и, казалось, был весь пропитаналкоголем – во всяком случае, пахло от него очень сильно. Однако Эша это нераздражало. Он слишком любил маленького друга, чтобы обращать внимание на такиемелочи.

Более того, он готов был доказывать кому угодно, что Сэмюэлькрасив – так прекрасны бывают иссеченные ветрами скалы.

– Ты не нашел Юрия?

– Нет, – ответил Эш, по-прежнему стоя на одномколене, чтобы говорить почти шепотом. – Я не разыскивал его, Сэмюэль. Да игде, скажи, его искать в таком огромном городе, как Лондон?

– Да, город бесконечен, – подтвердил Сэмюэль сглубоким, печальным вздохом. – Я смотрел всюду, куда бы ни шел. От паба кпабу – и снова в паб. Я боюсь, что он попытается возвратиться назад. Тогда онисделают все, чтобы убить его.

– Он приобрел теперь множество союзников, –возразил Эш. – И один из его врагов уже мертв. Поднят на ноги весь орден.Это должно сыграть на руку Юрию. Я убил Верховного главу ордена.

– Почему, скажи ради бога, ты сделал это?

Сэмюэль заставил себя опереться на локоть и безуспешнопытался приподняться, пока наконец Эш не пришел ему на помощь. Сэмюэль тут жевстал на колени и хмуро взглянул на Эша.

– Ладно. Я сделал это потому, что он оказался негодяеми лжецом. Любой факт коррупции в Таламаске таит в себе слишком большуюопасность. И он знал, кто я такой. Однако верил, что я Лэшер. Он умолялобратиться к старшинам, когда я стал угрожать его жизни. Ни один преданный членордена не упомянул бы о старшинах кому-либо постороннему.

– И ты убил его.

– Своими собственными руками – так, как поступаювсегда. Это было быстро. Он не слишком страдал, я уверен. Никто другой из нихне знал, кто я такой. Что можно сказать? Разложение добралось почти до самоговерха, возможно уже до самого верха, и таким образом затронуло всех. Однаконикто из членов ордена не имеет ясного представления. Они не отличают Талтоса,даже когда видят его, даже когда им представляется редкая возможностьисследовать такой экземпляр.

– Экземпляр? – переспросил Сэмюэль. – Знаешь,я лучше вернусь в долину.

– Разве ты не хочешь помочь мне, чтобы долина оставаласьстоль же безопасной, а твои отвратительные маленькие приятели могли продолжатьтанцевать и играть на дудках, а также убивать ничего не подозревающих людей ивываривать в котлах их жир?

– У тебя злой язык.

– Неужели? Впрочем, возможно, ты прав.

– Что мы собираемся делать теперь?

– Следующий шаг я еще не обдумал. Юрий не возвратилсяутром… Полагаю, нам следует отсюда съехать.

– Но мне нравится в «Кларидже», – недовольнопроворчал Сэмюэль, и его глаза закрылись в тот же миг, как голова коснулась подушки.

– Сэмюэль, освежи мою память, – попросил Эш.

– О чем?

– Что такое силлогизм? Сэмюэль рассмеялся.

– Освежить твою память? А ты никогда и не знал, чтотакое силлогизм. Что ты знаешь о философии?

– Слишком многое, – отозвался Эш. – Онпостарался вспомнить сам. «Все люди – животные. Животные – дикие.Следовательно, все люди – дикари».

Он прошел в спальню и лег на кровать.

На мгновение перед его мысленным взором возниклапрекрасноволосая ведьма, возлюбленная Юрия. Эш представил, как ее обнаженныегруди нежно прижимаются к его лицу, а волосы укрывают их обоих словно большимплащом.

Вскоре он уснул. Ему снилось, будто он гуляет по музею куколв своем здании. Мраморные плитки казались полированными, и он заметил, какизменяются цвета, влияя друг на друга. Все куклы под стеклянными колпакаминачали петь – современные, антикварные, гротескные, прекрасные. Французскиекуклы танцевали и кружились в своих похожих на колокольчики платьицах; ихмаленькие круглые личики выражали неудержимое веселье. Тут же были величественныекуклы – старинные, работы того же мастера, который создал его великолепную Бру,его королевы, его наиболее драгоценные красавицы, певшие высокими сопрано; ихглаза сверкали в люминесцентном свете. Никогда в жизни Эш не слышал такойупоительной музыки. Он был безмерно счастлив!

Надо производить поющих кукол, подумалось ему во сне, куклыдолжны петь по-настоящему, а не так, как эти старинные, примитивныемеханические игрушки. Куклы с электронными голосами, которые смогут петь вечно.А когда мир прекратит свое существование, куклы будут по-прежнему щебетать наего развалинах.

– Никаких сомнений, – сказала доктор Залтер. Онаположила папку с записями на край стола. – Но это произошло не шестьнедель тому назад.

– Почему вы так считаете? – спросила Мона.

Она терпеть не могла эту маленькую смотровую комнату, потомучто в ней не было окон. Она задыхалась здесь.

– Потому что вы беременны уже почти три месяца, вотпочему. – Доктор подошла к столу. – Вот здесь, хотите почувствоватьсами? Дайте мне руку.

Мона позволила доктору поднять кисть своей руки и положитьее на низ живота.