— Они невыносимы, — прокомментировала я, узнавая в этих словах своих друзей. Самые нереальные идеи это про них.

— Какая песня красивая, — произнесла Мишель. — Так и тянет потанцевать.

— Габи вон совмещает приятное с полезным, — согласилась Джойс, имея в виду, как я, сама того не замечая, танцевала, пока перемешивала овощи в сковороде. Это рефлекс видимо, привычка.

В дверь громко и требовательно постучали.

— Откройте, пожалуйста. Я не могу отойти от плиты, — оглянулась я на девчонок.

Диего был в универе, готовясь к тестам, поэтому это точно не он. Парни были заняты поиском подарка на выпуск Диего. Поскольку мой брат имел привычку думать о себе в последнюю очередь, то наши друзья хотели подарить ему что-то такое, что он никогда сам себе не купит, пожалев деньги.

Джойс кивнула и подорвалась к входной двери.

Танцуя на месте и высыпая содержимое сковороды в сотейник с предварительно обжаренным говяжьим мясом, я услышала мелодичный голос Оливера:

— Ну разве она не прекрасна?! Моя сеньорита.

От неожиданности сковорода выскочила из моих рук и с грохотом рухнула на пол. Благо это был не сотейник с ценным содержимым, иначе я бы убила Оливера.

— А-а-а! Разрази тебя уже гром в конце концов! — заорала я, развернувшись лицом к нему.

Он стоял, скрестив руки и прислонившись к дверному косяку. Джойс и Мишель переглянулись.

— Я люблю тебя, моя фурия, — протянул он и оттолкнулся от косяка, направляясь ко мне.

Девчонки пытались скрыть улыбки, отвернувшись, а я, напротив, не желала ничего скрывать.

— Что тебе надо?! Зачем ты пришёл?! Мало в камере посидел?! Ещё захотел?! О, я тебе устрою, можешь в этом не сомневаться! — выкрикивала я, размахивая силиконовой лопаткой для перемешивания, пока он, присев на корточки, собирал с пола сковороду и небольшое количество выпавших овощей.

— Любимая, ты не поранилась?! Не ушиблась?! — учтиво спросил он, смотря на меня снизу вверх и держа в руке дебильную сковороду.

Пальцами свободной руки он провёл по моим голым ногам, как по клавишам пианино и меня словно током шибануло. Нервно задёргав ногой, будто пытаясь сбросить с себя ползущих тварей, отшатнулась от него и прислонилась спиной к столешнице.

— Кажется, нам пора, — пробормотала Джойс, взяв свою сумочку.

— Да, точно. Джастин написал, чтобы мы выходили, — кивнула Мишель и подскочила со своего места.

Я нахмурилась и посмотрела на этих предательниц и врушек.

— Я вам ещё припомню это! — пригрозила им лопаточкой, но они только невинно захлопали глазами и скрылись из виду.

Оливер встал и поставил сковороду в раковину, затем вытер пол тряпкой. Он действовал так по-хозяйски непринужденно, что меня это взбесило ещё больше.

— Оливер! Пошёл вон! Я устала повторять одно и тоже! Ничего не будет! Никогда! Ты зря приехал за мной! Моё место здесь, рядом с моей семьёй! — почти заверещала я.

Бедные мои соседи, храни их боже! Они в последнее время явно натерпелись от моих вечных криков.

— Что готовишь?! — невозмутимо спросил Оливер, заглянув за моё плечо в сотейник.

Тут я вспомнила, что не закончила приготовление и отвернулась к плите, продолжая тем не менее громко высказывать своё негодование.

— Хватит! Хватит вести себя таким образом! Прекрати делать вид, что всё прекрасно!

Оливер молчал, поэтому я спокойно добавила томаты в сотейник, вылила бутылку вина и прибавила огонь на плите, чтобы довести всё это великолепие до кипения. Пауза затянулась, и я мельком глянула на него, пытаясь понять настроение Оливера. Он стоял, облокотившись о стол и уперев в него руки по бокам. Его взгляд вдумчиво блуждал по мне.

— Что?! — огрызнулась я, нервно топая ногой в такт песни и посматривая на плиту.

Да когда уже закипит?! Я вон вся закипаю, а мясо не хочет!

Ух, как меня всё бесит!

Оливер продолжал молчать, накаляя обстановку до предела. Ну что за человек такой?! Нельзя молчать, когда я в гневе! Нельзя говорить то, что он говорит, когда я в гневе! Вообще ничего нельзя делать, когда я в таком состоянии!

Я дошла до предела со всеми этими внезапными появлениями, признаниями в любви, стремлением меня увезти и решить мою судьбу, не спрашивая меня! Меня достали эти мужчины, считающие что могут всё решить без моего ведома!

Влила бульон, посолила, поперчила и включила огонь на максимум.

Кипи, чёрт побери!

— Выметайся! Пошёл вон! Провались! Исчезни! — вновь напала на притихшего Оливера.

Тишина.

Ну держись! Содержимое сотейника наконец закипело и я, убавив огонь до минимума, чтобы мясо томилось два часа, повернулась к нему.

— Всё?! — спросил он, приподняв бровь. Я нахмурилась. — Мне мама всегда говорила, что готовить нужно в хорошем расположении духа и нельзя ругаться при готовке, потому что таким образом ты передаешь негативную энергию продуктам. А это, в свою очередь, влияет на вкус блюда.

Я на секунду потерялась от такого замечания, но быстро вспомнила, что он меня бесит.

— Хватит учить меня жизни! Прекрати вмешиваться в мою жизнь и пытаться навести там свои порядки! Ты ничерта не знаешь обо мне! Ты остался в прошлом! Я устала уже говорить одно и тоже! В тебе говорит чувство вины, а не любовь, о который ты кричишь!

В тот день после того, как их выпустили из участка, он ближе к ночи написал мне сообщение, что рано или поздно я прочувствую всю палитру его чувств ко мне. Я ничего не ответила. Разумеется. Я же стальная, чёрт побери! Раз решила показать свой характер, то меня ничем не возьмешь!

— Нет! Чушь собачья! Может я и испытываю вину, но не она мной движет! — повысил голос Оливер и я замерла. Никогда прежде я не слышала, чтобы он ругался или громко возмущался на меня. — И я буду вмешиваться! Я буду рядом! Я не только твоё прошлое, но и настоящее! И я на многое пойду, чтобы стать твоим будущим! Я люблю тебя, фурия! Люблю всё в тебе! Кричи, сколько хочешь! Давай, кричи! — рыкнул на меня и сделал рукой жест, призывающий продолжать. Затем он резко зачесал назад свои длинные волосы и с вызовом посмотрел на меня.

Ох, нельзя провоцировать меня, когда я в гневе!

— Да кто ты такой, чтобы кричать тут и указывать что делать мне?! В моём доме! На моей кухне! Ты хоть знаешь, что я пережила по твоей вине?! Я же видела тебя своим будущим! Я мечтала о тебе! Я тайно дарила тебе всякую чушь! Я просто любила тебя несмотря на твои взгляды и мечтательные вздохи в сторону другой! Этой жерди конопатой! А ты растоптал меня и моё будущее! — вопила, что есть мочи тыкая в него пальцем. Затем, вскинув руку, начала зажимать по одному пальцу на каждую свою претензию, продолжая вопить как потерпевшая: