— А и возьму! — ухмыльнулся демон. Посмотрев на скопившуюся вокруг толпу, он весело поинтересовался: — Все слышали слова старого тифлинга? Он сам предложил свою жизнь в обмен на жизнь сына!

— Во славу доминиона! — отозвались черти, демоны и один бес, нервно прыгающий с копыта на копыто.

Бес проверещал:

— Старый Теланд сам избрал свою судьбу, господин Керас!

— Я в своем праве! — проревел демон.

— Вы в своем праве!

— Во славу доминиона!

Я изумленно наблюдал за происходящим, перешедшим в какую-то вакханалию. Черти возбужденно рычали, бес трещал о славе доминиона, демоны били себя в грудь. Керас стоял, скрестив руки, и улыбался. Старик Теланд окончательно потерял весь запал и повис на мне. Подтянувшись к моему уху, он прошептал:

— Живи, сынок! Помни обо мне и… Прочти «Великий исход»!

Сказав это, он выпрямился, будто набравшись решимости, и отпустил мою руку. Обнял, обнюхал шею, всхлипнул и отвернулся. Керас, насмешливо наблюдавший за нами, поманил его крючковатым пальцем с длинным когтем.

— Давай, старик, пошевеливайся! — проревел он, перекрикивая гомонящих демонов. — Мне еще нужно отдохнуть и набраться сил перед завтрашним смотром!

— А что за смотр? — спросил я, взяв за руку отца Хаккара.

Обернувшись, он непонимающе посмотрел на меня, потом кивнул:

— Завтра в Гнездовье прибудет вербовщик Пурпурного легиона. Слабейший легион доминиона, никто не хочет в нем служить, а потому они и набирают бойцов на окраине. В больших поселениях вербовщик отбирает сильнейших молодых демонов, взявших хотя бы одну звезду, для службы во славу доминиона, устраивает между ними соревнования, но в нашей деревне такой только один…

— Один? Керас? — я качнул головой на демона. — А от того места, где служат во славу доминиона, далеко до Рубинового города?

— Эй, старик, еще секунда промедления, и я заберу жизни обоих!

Нервно озираясь на Кераса, Теланд затараторил:

— Еще дальше, чем отсюда, но таких, как мы, туда даже не пропустят. И все же, малыш Хак… воинам легиона позволительно многое, в том числе доступ в Рубиновый город. Так что, если все-таки решишь идти к мечте, копи хао и добейся звезды! Легионеров отпускают в увольнение в столицу — открывают им проход через Пустоту.

— Старик!

Керас, устав ждать, подошел сам и схватил тщедушное тело тифлинга. Подняв над собой, перехватил свою жертву за глотку. Старик захрипел.

Чертов демон! Мне и без того стыдно перед Теландом за Хаккара, так теперь по моей вине он еще и расстанется с жизнью! Ну уж нет!

— Господин Керас! — Я тронул его за плечо, едва дотянувшись, но даже такое легкое касание пошатнуло демона. О-оу, нужно быть аккуратнее.

Керас, удивленно взглянув на меня, проворчал:

— Довольно слезливых прощаний, ты уже большой мальчик, вонючка. А твой отец пожил свое и отважился пожертвовать свою воплощение во славу доминиона! Так что, если не хочешь смотреть, как он отдает хао… — Его пальцы сжались, язык Теланда вывалился, хрип оборвался, лишь судорожные всхлипы и подергивания говорили о том, что он еще жив. — Иди домой!

— Я принесу вам весь долг, господин Керас! Пощадите отца и дайте мне время до утра!

— Весь долг? — прогрохотал демон. Отца Хаккара он не отпустил, но хватку ослабил, отчего тот шумно задышал, издавая хрипы. — За все время? Тысячу частиц?

— Да. Тысячу частиц, — подтвердил я. — Если не принесу, отдам свое хао.

— Жизнь старика я тоже заберу, — проворчал демон, отпуская Теланда.

Перешагнув через извивающееся тело, Керас приблизил ко мне лицо и, ухмыльнувшись, прорычал, обдав дымящейся слюной:

— До утра ждать не буду. Старик просидит в нашем хлеву до заката. Если не вернешься с хао к тому времени, я оторву ему голову, заберу хао и скормлю тело нашим краббанам.

— Позвольте попрощаться с отцом, господин Керас… На всякий случай. Пустота опасна, я могу не вернуться…

— Прощайся сколько влезет, время пошло! — Потеряв к нам интерес, он зашагал к дому и, обернувшись, крикнул чертям: — Проследите, чтобы старик потом пошел в хлев!

— Да, господин Керас! — радостно закивал один.

— Будет исполнено, господин Керас! — вытянувшись по струнке, проблеял второй.

— Во славу доминиона! — подпрыгнул третий.

Демон сплюнул и пробурчал:

— Во славу доминиона…

Склонившись к Теланду, я тихо спросил:

— Как добыть хао? Убивая зверей?

Он посмотрел на меня с такой жалостью, что проще было под землю провалиться, чем выдержать этот горестный и безнадежный взгляд.

Если бы меня попросили описать Преисподнюю, я бы обошелся тремя словами: мрачно, уныло, гнетуще. Конечно, такие характеристики дадут мало представления о местном холмистом ландшафте, в котором преобладают буро-огненные цвета; странной погоде, будто приговоренной вечно оставаться неизменной; тяжелом небе, потолком нависающем прямо над головой… Среди мест, в которых мне довелось побывать, локация, где проводят ордалию, единственная напоминала Преисподнюю, хотя похожи они были весьма отдаленно. Даже Бездна выглядела куда живее. И на Луне, казалось, больше красок, чем здесь.

От дома старейшины за мной увязалась парочка зевак: черт с лопатой и кривляющийся бес, который весь путь до ворот отпускал саркастические комментарии о моей тупоголовости:

— Отец тифлинга свое отжил! Нужно быть глупцом, чтобы пытаться его спасти, сделав невозможное!

— Малец явно пришибленный, — проблеял черт. — Он не добыл даже два десятка хао, а тысячи ему тем более не видать!

— Господин Керас сделает большое одолжение доминиону, если развоплотит такого безмозглого идиота!

Парочка плелась следом, но держалась на расстоянии. Очевидно, мое участие в их аналитической беседе не планировалось.

— Все же здесь какой-то подвох, Цеонар, — протрещал бес. — Видел, как уверенно он дал обещание господину Керасу?

— Минутку! — проблеял черт и заговорил тише: — Думаешь, у него тайник? Но зачем, Тарбас? Не понимаю, зачем беззвездному прятать хао, которое можно просто поглотить!

— Да нет же!

Тарбас, припрыгивая, начал шептать, и черт изумился:

— Думаешь, малой нашел извержение?

Бес проверещал что-то недовольно, голоса стихли. Я замедлил шаг, прислушиваясь, и восприятие позволило узнать кое-что интересное:

— …о чем говоришь! — прошипел бес. Я оглянулся — черт нервно озирался, его спутник продолжал выговаривать: — Совсем рога заплелись?