Душонки во мне заверещали:

«Ты что делаешь?!»

На охранников же мой маленький спектакль произвёл должное впечатление. Их без того испуганные глаза наполнились ещё большим страхом.

— Да осветит вас Чёрная Луна, де… де… дети мои! — я снова сделал круг пальцами перед лицом и затрясся.

Хотя дрожь была скорее не моя, а от истерики, которую устроили две душонки. На них знамение Чёрной Луны действовало, как электрошок.

— Беда! — со свистом прошептал я, — Весь Храм… мы все…

— Что?! — охранники неуверенно опустили винтовки, переглянулись, — Что там?!

Тут раздался выстрел, приглушённый длинными коридорами, из самой глубины темницы. Кажется, посланный мной наркоман успешно справился с заданием.

Охранники снова вскинули магострелы, опять направили на тот вход, вглядываясь в смотровое окошко.

— Ваше великолуние, там ещё стреляли до этого. Что-то происходит в темнице, — прошептали они, не оборачиваясь, — Надо идти проверить.

Я едва справился с искушением, глядя на их спины. Даже способностей этого тела, которому я пока не сильно доверял, хватило бы, чтоб завалить двух солдат. Но от основной проблемы это не избавляло, и я решил продолжать концерт.

Эх, Тимофей Зайцев, а ты ведь мог играть на сцене Главного драмтеатра Свободной Федерации. Такой актёр в Пробоине сгинул.

— Происходит в темнице?! Вы серьёзно?! — я упал на колени, изображая истерику, и стал тыкать пальцем за спину, — Это везде!!! Весь Храм… Мы все умрём! Иные вселяются в нас! В Перволунника, в Стражей, в наших братьев, во всех! Настали последние дни!!! Апокалипсис!

— В перво… перво… Перволунника? Чёртова Пробоина, да как же так?! — охранники в панике переглянулись.

— И самое страшное… — я выдержал эпичную секундную паузу, — Чёрная Луна не пришла.

Они вздрогнули при этих словах, а я пополз по полу, забубнив под нос всякую чушь из обрывков знаний, полученных ещё Василием в Академии:

— И луны встанут в ряд, три дня, два дня, синяя, красная, Коккино-Арлекино, уголёк да снежок, капитский должок, мой сапожок… — я старался, чтобы шёпот было не разобрать, но общий мотив очень напоминал напевы чернолунных церковников.

Как и ожидалось, эти двое оболтусов точно не знали чернолунных текстов, но мои песнопения произвели нужный эффект.

В этот же момент послышались голоса и шаги за дверью, от которой я с таким эффектом отползал.

— Они идут, — я обречённо обхватил голову, воздел глаза к потолку, — Чёрная Луна, я не отдам свою душу Иным!

Магострелы в руках солдат задрожали. Массивная створка со скрипом стала открываться…

— Стреляй!!! — заорал я, падая на пол.

Мне удалось достичь нужного эффекта. Охранники были взвинчены настолько, что один из них нажал на спуск, даже не посмотрев, кто там вошёл. Однозначно, у моего оракула раньше было большое влияние.

Как всегда, время потекло медленнее, все краски вокруг потускнели — мозг работал на всю, давая телу шанс спасти себя.

Выстрел, грохнув в таком замкнутом пространстве, ощутимо дал по ушам. Я моментально прекращаю спектакль и перекатываюсь назад, в угол между открытой дверной створкой и стеной. Правда, больно долбаюсь при этом локтем и затылком, но это всё мелочи — очевидно, этот оракул просто не уделял времени физподготовке.

Качнув массивное полотно двери, в тамбур падает Страж Душ, с его головы катится чёрная фуражка.

— Лунная гниль, вы чего тво… — второй крик обрывается огнём другого охранника.

Наконец, раздаётся ответный выстрел, с той особой тональностью, присущей огнестрельному оружию оракулов.

Охранник хватается за живот, магострел выскальзывает из его рук. Под пальцами сразу появляется кровь, и бедняга валится, воткнувшись лбом в грязный пол.

— А-а-а!!! Нечисть! — второй солдат, приседая на колено, пропускает следующую оракульскую пулю над головой.

Заученным движением гвардеец перезаряжается и всаживает в дверной проём ещё одну пирусную пулю. Одновременно с этим у него во лбу появляется аккуратная дырка и, закатив глаза, он падает навзничь.

Всю их короткую перестрелку я не терял время. Мне удалось подтянуть упавшее тело Стража к себе за створку и засунуть руки ему в нужный карман. Ага, все вы, Стражи Душ, одинаковы! Я моментально нашарил и нож, и пистолет.

К счастью, в общей суматохе моих действий не заметили, приняв шатание створки за действие пуль.

— Недолунки хреновы, — раздался голос, приглушённый полотном двери, разделяющей нас с оракулами, — Чего они натворили?

— Как думаешь, Иной в них был? — послышался ещё один.

Я замер, не решаясь взвести курок на пистолете.

Логика подсказывала, что охранники убрали как минимум двоих Стражей, а шли к темнице трое. Должен остаться один, но голоса-то два!

Да вашу псину, сколько ж вас там?! Неужели ещё кто подоспел?

— Тут ещё кто-то был.

— Это тот Страж Духов, я видел, он вошёл в темницу.

Я поджал губы, затаив дыхание. Надо же, какой глазастый…

К счастью, душонки во мне тоже сидели тише мыши. Что-что, а мозгов им было не занимать.

«Спасибо, сильный и могучий…»

«Мы рады служить тебе!»

— Он в углу, за дверью!

— Твою псину! — я рванулся из-за двери, вскидывая пистолет.

Доски взорвались щепками, пули воткнулись прямо в то место, где я только что был, и что-то коснулось моей ноги. Это грузное тело не было способно на серьёзные кульбиты, но выстрел в прыжке я всё-таки сделал.

Один из силуэтов в проёме дёрнулся, падая назад. Второй согнулся рефлекторно, уворачиваясь от выстрела.

Я же, кувыркнувшись через плечо, хотел уже метнуть нож, но боль в простреленной ноге отвлекла, испортив кувырок. И тут же мне пришлось извернуться, чтобы самому не насадиться на свой же клинок.

К этому добавилась ещё одна неожиданная боль, и моё горло охрипло от крика — спину, которую и так разбередило приключение с табуреткой, скрутило неожиданным приступом радикулита.

— А-а-а! Псина ты… жжёная!

Застонав, я сделал движение к выпавшему из руки ножу — пистолет точно перезарядить не успею. Но всё тело, все энергоконтуры, все чакры — всё это улетучилось, свернулось в точку на фоне дикой боли в спине, и я так и застыл на полу в позе высохшего червя.

Вот и закончился псионик Свободной Федерации. Вашу же псину, эту болезнь у нас победили ещё в двадцать первом веке. Да ещё нога эта…

— Ваше великолуние, — единственный оставшийся в живых Страж Душ выпрямился и, спокойно перезарядив пистолет, вошёл в помещение, — Или, так понимаю, я разговариваю с Иным?