– Просто рассказать ему всё?

– Не только. На мой взгляд, единственное, что мы реально можем сейчас сделать – это повысить точность вычислений при определении точки очередного перехода. И было бы очень разумно, если бы доктор направил ресурсы своего кораблика именно на это.

– Может, будет правильнее, если вы сами ему обо всем расскажете? – немного неловко предложил я. – Мне кажется, вас он послушает быстрее.

– Я не хочу, – Норвуд поднял бокал и принялся рассматривать его на свет.

– Э-э… Почему?

Капитан перевел на меня глаза, в которых не осталось ни тени былой улыбки.

– Помните, как я уничтожил ту несчастную планетку? Знаю, что помните… Вы тогда ушли с мостика, потому что вам это не понравилось. А вот доктор Григорьев не ушел. Он прыгал вокруг, словно старая лысая обезьяна, воспевал свое изобретение и прославлял мою решительность. Ему, в отличие от вас, было совершенно плевать на то, что я своим приказом убил заодно и всех тех людей, которые, как оказалось, там находились. И после этого я не хочу иметь с ним ничего общего.

– Но никто же не знал… – я почувствовал, что говорю что-то не то, и замолк.

– Я не ищу виноватых, наблюдатель, – капитан залпом допил коньяк. – Я отдал приказ, мои подчиненные его выполнили. Скорее всего, они просто не обратили внимания на то, что эта луна тоже была обитаема. Или, возможно, вы с вашим преемником предоставили неполные данные по системе. Это все не важно. Случайные жертвы бывают, от них никуда не деться. Но реагировать на них можно по-разному.

Норвуд поставил бокал на стол и поднялся. Я встал вслед за ним.

– Идите, наблюдатель. И поговорите с этим… ученым. Потому что иначе мой линкор, скорее всего, останется здесь навсегда.

Неловко попрощавшись с капитаном, я в смешанных чувствах отправился к себе на корабль. Уселся в любимое кресло, задумался и даже не заметил, как Умник вывел нас в открытый космос.

– Кэп, куда летим дальше?

– Давай-ка вниз… Пришла пора серьезно поговорить с доктором.

К сожалению, когда я увидел Григорьева, стало ясно, что серьезно разговаривать он совершенно не в настроении.

Ученый прыгал по своему кораблю в компании помощниц и что-то радостно вопил, абсолютно не обращая при этом внимания на факт моего визита. Хорошо хоть Энни отреагировала совсем по-другому, с радостным визгом бросившись мне на шею и начав целоваться.

– Да что здесь у вас происходит? – я с трудом оторвал от себя полную восторгов девушку. Нет, мне нравилось ее целовать и обнимать, но сейчас здесь явно творилось что-то нездоровое.

– Мы, кажется, поняли принцип возникновения кремниевых связей! – сообщила слегка запыхавшаяся от радости Энни.

– Система, всем шампанского! – завопил доктор.

Я осторожно отступил к стене и присел в нашедшееся там кресло. Затем взял подлетевший ко мне бокал шипучего вина и задумчиво его выпил, рассматривая веселящихся ученых.

– Алан, вы будете первым, кто узнает о нашем открытии, – наконец-то обратил на меня свое внимание Григорьев. – И, ей-богу, вы этого заслуживаете!

– Рассказывайте уже, – предложил я.

– С самого начала мы установили, что все сооружения облачников состоят по большей части из самого обыкновенного диоксида кремния. Но нам не давали покоя те процессы, благодаря которым от объекта идет нейтронное и нейтринное излучение. Поэтому мы углубились в анализ внутренней структуры этого материала. И обнаружили в его поверхностном слое связи, схожие с водородными!

Смотря в радостные глаза ученого, я пытался вспомнить, что такое вообще водородные связи и для чего они нужны.

– Это та штука, благодаря которой вода имеет свои необычные свойства, – прошептала мне на ухо Энни и уселась на подлокотник кресла. Не иначе, как для того, чтобы объяснять следующие неясные моменты.

– А, водородные связи! Понятно.

Григорьев смерил меня неодобрительным взглядом, но все же продолжил:

– Чисто теоретически, если кремний в этом моменте окажется подобен водороду, то перед нами открываются невиданные перспективы. В частности, в области создания тугоплавких материалов повышенной прочности.

– И теперь вы поняли, как это можно сделать?

– Не совсем, – доктор чуть погрустнел. – Но длительное наблюдение за процессами на поверхности местных сооружений позволило выявить прямую связь между ними и существованием кремниевых связей.

– То есть связи возникают там, где проходит та самая хитрая реакция?

– Верно, Алан, верно!

– Но как создать эту реакцию, вы все равно не знаете?

Григорьев надулся, словно земная лягушка. Но ответить на мое невинное замечание ему, похоже, было нечего. На помощь пришла Попова:

– Это не особенно важно. Главное – принцип, который мы открыли. Заставить кварки распадаться и заново собираться мы сможем. Жаль, конечно, что это не наша специализация, так что исследования будут проводить коллеги. Но открытие все равно сделано. И мы уже не зря прилетели в эту систему!

– Здорово, – безо всякого энтузиазма произнес я.

Похоже, сейчас действительно оказался совсем неподходящий момент для серьезных разговоров. Григорьев намеревался радоваться жизни и своему открытию, девушки не собирались от него отставать…

Я дождался удобного момента и убрался прочь с их корабля.

Над этой частью планеты сейчас была ночь. Слабо мерцали усыпавшие небо звезды, стоял вдалеке окутанный тенями объект, где-то в неведомой вышине висел на своей орбите линкор…

Усевшись на подвернувшийся камень, я принялся рассматривать окрестности.

Пустая, печальная планета с продолжающим по инерции работать странным механизмом. Планета, дни которой уже сочтены. А вокруг – чужая галактика…

Я неожиданно почувствовал себя одиноким, как никогда. Совсем рядом веселится любимая девушка и ее коллеги, где-то над нами пьет коньяк капитан Норвуд и беспечно несут службу его подчиненные. А здесь…

– Вставай, милый, – раздался веселый голос в шлеме. Я обернулся и увидел выходящую из шлюза Энни. – Пойдем-ка на твой корабль. Думаю, нам стоит продолжить праздник в более романтичной обстановке.

На мое лицо сама собой заползла улыбка. Все же я иногда дурак. И слишком много думаю.

Романтический ужин с шампанским и голограммами свечей плавно перетек в постель, где я окончательно забыл про свои недавние переживания. Да и вообще про все на свете.

Но, как выяснилось, у Энни была гораздо более цепкая память.

Проснувшись на следующее утро от запаха кофе, я обнаружил девушку сидящей в кресле и внимательно меня рассматривающей. Рядом на зависшей в воздухе подставке находилась кружка того самого кофе. Судя по всему – нетронутая.