– Прыгай, старичок мой дорогой, сигай, Ленька, не бойся. Он тебя не то что не обидит, он тебе арию герцога споет из «Риголетто», если надо будет. Вот так, устраивайся… Оба хорошие, да, и ты хороший, только клюв закрой… Ну что, готовы к вечерней прогулке? Тогда… Погодите-ка, ишь, разъерзались… Ну-ка, оба: прыг с меня! Сидите здесь и смирно ждите, я буквально на пару минут.

Денис, весь в противоречивых чувствах, вошел в комнату, где закрылась Маша. Та лежала на спине, сложив на груди руки крест-накрест, одетая, бледная, с закрытыми глазами. Покрывало на тахте под нею смялось под тяжестью тела, но и только: спящий человек обычно шевелится, ворочается, сминая подушки, простыни и одеяла, а здесь – словно бы статую положили…

Денис подошел поближе, прислушался, притронулся к сознанию… Нет, ложная тревога: жива-здорова, спит под заклятием, вот и неподвижна. Бедная, живцом служила для твари… То-то она так плакала: вероятно, следы, обрывки нестертых до конца воспоминаний и ощущений жили в ней и мучили ее… И все ради сестры, которую, вполне может быть, одной из первых скушали. Но сама девушка… Она же не виновата, что в плен попала.

Денис растопырил большой и указательный пальцы правой руки – лоб-то у нее какой холодный! – и коснулся ими висков. Щелк искорка! Есть контакт! Вот и все заклятьице – разве что муху из него сделать, максимум две, на большее не хватит. Теперь у тебя обычный сон, Маша, и пусть снятся тебе море, солнце и алые паруса из Зурбагана, нежданное наследство или подиум в Париже, но все это – без единого кошмара. Я так хочу. Ну и еще любое хорошее, что тебе придумается… Денис выпрямился. Маша тут же пошевелилась, дрогнула вверх уголками губ, левая рука ее осталась на груди, правая легла на покрывало, ладонью наружу… В принципе он мог бы обнять ее и поцеловать, как спящую царевну… в губы… И вообще… И вообще – ты козел, Денис Петров. Иди отсюда, там Ленька с Моркой уже от стыда за тебя сгорели. Урод, ой урод.

Ничего подобного: верные ворон и паук и не думали краснеть и стыдиться мыслей и желаний своего юного властелина; Ленька, словно мохнатый тюк на резинке, качался по паутине вверх-вниз, от люстры к полу, Мор сидел на краю столешницы и всматривался куда-то в окно, в темноту… Семейная идиллия в чуждых интерьерах… Йо-о! Откуда там такая темнотища? Фига-к, здорово! Ну-ка, попрыгали по местам: «Приятели, смелей разворачивай парус!»… Посмотрим, что там творится, на площадях и весях северного вертограда, где неизъяснимая красота белой ночи, до краев напоенная благоуханием отцветающей сирени, должна переполнять, а заодно и реально благородить сердца и души тусующих челов? Гм…

Непроглядная ночь обрушилась на Дениса и в то же мгновение выцвела жиденькими сумерками, еще более доступными для обзора, чем светлейшие из белых ночей… И все это без заклятий: пожелалось – и мгновенно исполнилось! Учитесь, животные.

Но и животные, похоже, отлично сориентировались в новых условиях, особенно Ленька: нехитрые эмоции блаженства так и перли из него, словно после усиленной кормежки. Мор, против обыкновения, не торопился покидать плечо ради уличного пространства, только глазами посверкивал по сторонам, но чувствовалось, что и он в общем и целом доволен текущим моментом, особого мнения и возражений по повестке дня не имеет..

И опять на Дениса повеяло чем-то таким… Таким… И слов к этому не подобрать… Чем-то радостным… и древним. Однажды, еще в Москве, малышом, в маминой шкатулке он нашел пергаментный свиток, горячий и очень тяжелый… Он взял свиток в руки… и вот что-то такое сходное успел почувствовать, пока мама не увидела и не отняла. И никогда больше он не видел этого свитка, и мама очень резко отказывалась говорить на эту тему… Надо будет поискать, кстати говоря, что там такое было написано?

Ни ветерка. И в то же время не душно. Не жарко, не холодно, а в самый раз. И душа поет, подначивает тело прыгать и кричать, и веселиться всяким иным активным способом. Стало быть, это и есть пресловутая Прежняя Ночь. Ну и… погуляем…

Так странно было идти по абсолютно тихим улицам. И безлюдным. Конечно же, люди никуда не делись: большая часть их легла спать, но и оставшихся хватало, чтобы заполнить тротуары парами, рядами и кучками слабо мерцающих призрачных столбиков. Однако «столбики» эти были практически неподвижны и бесшумны, что есть они, что нет их… Денис быстро разобрался, что к чему, и первое время развлекался тем, что проходил сквозь эти «столбики», задерживался в них, иногда вмешивался в разговор, заставляя собеседников выслушивать неизвестно откуда взявшийся голос или даже мысль, что гораздо тоньше и прикольнее… Но, увы, результата не дождаться, слишком медленно идет для них время. Может, в десять или в сто раз медленнее.

На проезжей части он точно так же «пробивался» сквозь «мчащиеся» автомобили, но стукнулся животом и ушиб лоб, когда попытался пройти сквозь стоящий у обочины микроавтобус. Немало удивившись такому феномену, Денис принялся экспериментировать и очень быстро научился вдобавок проникать сквозь неподвижные предметы: автобусы, афишные тумбы, стены, двери… Просто это было труднее делать, тратило силы и вызывало довольно неприятные ощущения в висках и затылке. И Морка, если в такой момент сидел на плече, всегда раздраженно орал; видимо, ему было больно… Ну какой тебе кр-р-рови, дурачок? Когда ты успел проголодаться? Утром, утром я тебя покормлю, птица. А пока потерпи ради торжества науки. Мне еще под воду надо зайти, проверить. Да шучу я, не ори… А Ленька – вот ему хоть бы хны, что значит – нежить, ему что по улице, что сквозь вонючий парадняк… А ведь и запахов нет… Кроме как от Моркиных перьев… – Денис сунул лицо в оттопыренный ворот футболки, похлопал под мышкой… – И от подмышек, но это уже устранит в ванной, когда домой вернется…

И долго ли вы собираетесь использовать меня в качестве транспортного средства, гражданин Морецкий? Здоровенный, совершеннолетний лоб, румяный, сильный, косая сажень в крыльях… А? Брысь с меня!

Ворон как всегда на лету подхватил настроение Дениса и принялся закладывать лихие виражи над ним и по ходу движения, разбивая хрустальную тишину Прежней Ночи хриплыми пиратскими выкриками.

Денис шел, куда глаза глядели, да незаметно и прошел изрядный кусок Малого проспекта, пока справа по курсу, в створе одной из линий, не обозначился мост через реку Смоленку.

– Что я хотел… Нет, но ведь что-то меня сюда привело? Со Среднего на Малый, по Малому – сюда ведь, а не туда, а? Морка, а Морка? Поведай нам с Леонидом Арахнычем: что тебе сверху видно?.. «Кр-рови» ему там видно. Да, негусто. Ну… раз так…

– А не взлететь ли нам с тобой, Ленька, подобно вольным птицам, над сим вертоградом, и не оборзеть… тьфу… и самостоятельно, назло Морке, не обозреть ли орлиным оком окрестности?

Хочу – взлететь!

Денис чуть согнул ноги в коленях и неуверенно подпрыгнул. Асфальт резво провалился глубоко вниз и не спешил возвращаться на место. Денис с запозданием испугался, что сердце у него сейчас замрет и завопит в невольном ужасе, как это бывает на качелях, но нет: с гравитацией и вестибулярным аппаратом ничего не случилось, просто он на месте, а вся планета отодвинулась метров на пять вниз. При этом – ни ветерка. А вперед? – Угол дома медленно пополз на него. Выше не надо, там провода. Ниже… еще… Хватит, стоп. Последние слова Денис произнес мысленно, однако волшебная сила послушалась его и сделала все правильно: Денис остановился в метре над землей, сохраняя вертикальное положение. Он поболтал ногами и вроде чуть шевельнулся… Руками… То же самое, как застрявший Дэвид Копперфилд на веревке. А ну-ка, выше, но осторожно, чтобы провода не задеть. Дениса вознесло метров на десять, вровень с крышами окрестных домов. Он глянул вниз – и сразу скулы свело… Я не боюсь. Я не боюсь. Денис чуть было не подумал словами: «Хочу не бояться высоты» – и вовремя спохватился! Нет, оно конечно замечательно, когда даже мысленные твои повеления выполняются, но тут, похоже, лучше не шутить с огнем. Вот, например, перестал бы он бояться высоты, согласно промысленному желанию, а сам и не заметил бы в себе изменений… Но это уже был бы не совсем он, Денис… На самую чуточку, а все же… А вдруг он пожелал бы аналогичным образом не грустить, не страдать, не вспоминать… Контроля-то над желаниями нет, и откуда ему взяться, кроме как от… Но Он может и не обращать внимания на такие мелочи, не пасти Дениса по пустякам… Так и недолго помереть по частям, в смысле утратить прежнюю личность, уступить ее невесть как слепленному «франкенштейну» на пожирание – и самому этого не заметить. Хорошо бы – как в компе при удалении файла: «Вы действительно хотите переместить этот файл в корзину?» Нет-нет, я еще этого не подумал… Гм… Так… ЛЮБЫЕ МОИ ЖЕЛАНИЯ… МОГУЩИЕ ПРИВЕСТИ К СЕРЬЕЗНЫМ… К ИЗМЕНЕНИЮ СТРУКТУРЫ… МОЕЙ ЛИЧНОСТИ… Бред. Не так. СРАЗУ ЖЕ ПОСЛЕ КАЖДЫХ ДЕСЯТИ ИСПОЛНЕННЫХ ЖЕЛАНИЙ… ИХ ПЕРЕЧЕНЬ ДОЛЖЕН ВСПЛЫВАТЬ В МОЕЙ ПАМЯТИ, ПРИЧЕМ В ЭТОТ МОМЕНТ, ПРИ ВОСПОМИНАНИИ И ОЦЕНКЕ, ИХ ОСУЩЕСТВЛЕННОЕ ВЛИЯНИЕ НА МОЮ ЛИЧНОСТЬ НЕ ДЕЙСТВУЕТ. Хреновенько, по-дауновски сказано… Желать и формулировать желания – тоже учиться надо. Ладно, рискнем так желать и эдак, лучше вслух. После одного-двух десятков желаний – видно будет. Но вообще говоря, с философской точки зрения, эффект всемогущества, пусть даже относительного, при отсутствии контроля и самоконтроля обязательно чреват перерождением и утратой первоначального… Надо же, так задумался над устройством мироздания, что и страх потерял. Или это дурацкое желание сработало? Гм… «Еще на десять метров выше!» – О какой командирский голос у меня прорезался. Ладно, чего стесняться, все равно некому слышать… Оп, оп, страх-то на месте, лучше смотреть вдаль, а не вниз. Не мешай, Морочка, не мельтеши. Сядь на место, я сказал, осмотреться надо.