— Очумелое, — ответила Бэллард.

Это слово подходило к ситуации лучше всего. Пока Бэллард была в плену, организм ее работал в «экстремальном режиме». Теперь же, когда Бэллард знала, что ее бабушке и Бопре ничто не грозит, организм перешел в «режим круиз-контроля»: опасность миновала. Она как будто оцепенела и, казалось, смотрела на происходящее со стороны.

— Понимаю, — кивнул Фельцер. — Должен спросить: служебное оружие при вас?

— Да, в кармане, — сказала Бэллард. — На треники кобуру не наденешь.

— Прежде чем начнем, я должен его забрать.

— Что, правда? Я же не застрелила того парня. Я его заколола.

— Таковы правила. Передайте мне, пожалуйста, пистолет.

Бэллард вынула свой «кимбер» из кармана куртки и протянула его Фельцеру. Тот, проверив предохранитель, убрал пистолет в пластиковый пакет для улик, что-то на нем написал, спрятал пакет в коричневый бумажный мешок и положил его на пол.

— А запасной? — спросил он.

— Запасного у меня сейчас нет, — ответила Бэллард.

— Хорошо. В таком случае приступим. Уверен, детектив Бэллард, вы знакомы с процедурой, но, прежде чем мы включим запись, позвольте напомнить: я зачитаю вам правило Миранды, и вы откажетесь от права хранить молчание. После этого я зачитаю предупреждение Либаргера, и вы расскажете мне, что случилось. Ваши слова будут записаны. После этого мы с вами войдем в дом, и вы покажете мне и моей группе, как все было. И повторите свой рассказ. Все ли понятно?

Бэллард кивнула. Однажды полицейский по имени Либаргер отказался говорить со следователем и был уволен. С тех пор «предупреждением Либаргера» пользовались, чтобы вынудить сотрудника полиции отвечать на вопросы без присутствия адвоката. Однако, если впоследствии на сотрудника заводили уголовное дело, ответы эти нельзя было использовать в качестве доказательств.

Фельцер включил видеокамеру, зачитал оба текста, и они с Бэллард приступили к делу.

— Начнем с самого начала, — сказал Фельцер. — Детектив Бэллард, расскажите, как вышло, что ваши действия повлекли за собой гибель Томаса Трента.

— Трент был главным подозреваемым в деле о похищении и избиении Рамона Гутьерреса, мужчины-проститута. Похищение произошло в Голливуде, — начала Бэллард. — Каким-то образом Трент узнал, что я живу в Вентуре, и вчера ночью приехал ко мне домой без моего ведома. Я была в гараже, вощила доску для серфинга. Ворота гаража были открыты. Трент подкрался ко мне со спины. Надев мне на голову полиэтиленовый пакет, он похитил меня, сделал мне инъекцию кетамина и привез сюда, к себе домой. Вероятно, изнасиловал меня, пока я была без сознания, но точно сказать не могу. Когда пришла в себя, обнаружила, что раздета и привязана к стулу. Трент сказал мне, что собирается похитить еще одну жертву. Прежде чем уйти, он сделал мне еще одну инъекцию. Пока его не было, я пришла в сознание и сумела освободиться, но сбежать из дома не успела: Трент вернулся со второй жертвой. Опасаясь за ее жизнь, я осталась в той же комнате, где была. Вооружилась черенком от метлы — его я взяла из желобка раздвижной двери — и заостренной деревяшкой, которую мне удалось отломить от стула. Когда Трент вошел в комнату со второй жертвой, я вступила с ним в схватку. Несколько раз ударила его черенком, и тот сломался. Трент сумел поднять руки и взять меня в захват. Зная, что противник гораздо крупнее меня, и опасаясь за свою жизнь, я несколько раз ударила его заостренной деревяшкой. Наконец Трент отпустил меня, рухнул на пол и вскоре умер.

Довольно долго Фельцер молчал. Похоже, даже краткое изложение этой истории показалось ему чересчур замысловатым.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Теперь еще раз, но в деталях. Начнем с дела Гутьерреса. Рассказывайте.

Следующие полтора часа Бэллард отвечала на вопросы Фельцера, подробные, но не содержавшие в себе никаких обвинений. Иногда он видел в ее словах несоответствие и тут же указывал на него, а то и подвергал сомнению правильность принятых решений, но Бэллард знала: любой приличный следователь не преминет задать несколько вопросов, способных расстроить человека и даже вывести его из себя. У профессионалов это называется «спровоцировать реакцию». Но Бэллард была спокойна и ни разу не повысила голоса. У нее была лишь одна цель: с честью пройти через это испытание, сколько бы оно ни длилось. В конце концов ее оставят в покое и она сможет дать волю эмоциям. За годы службы она не раз читала о подобных случаях в новостной рассылке профсоюза и помнила, что время от времени нужно повторять ключевые слова и фразы: например, «я опасалась за безопасность жертвы и собственную жизнь». В таком случае сотрудники ОВР будут вынуждены признать, что применение силы было обоснованным и Бэллард убила Трента, не выходя за рамки правил департамента. После этого ОВР порекомендует окружной прокуратуре не возбуждать дела против Бэллард.

Кроме того, ей было известно, что рассказ ее должен в точности соответствовать уликам, обнаруженным в доме Трента, в ее фургоне и в Вентуре, у бабушки в гараже. Ни разу не погрешив против истины, она покинула комнату для допросов, уверенная, что Фельцеру и его команде будет не за что зацепиться.

Выходя из трейлера, она увидела, что место происшествия уже оцеплено тройным кольцом. У дома плотным рядком стояли автомобили: несколько полицейских машин, фургон криминалистов, фургон коронерской службы. Над головой кружили вертолеты прессы. За желтой лентой на Райтвуд-драйв Бэллард увидела три фургона телевизионщиков. Неподалеку от них стоял Дженкинс. Кивнув ей, он поднял сжатую в кулак руку. Бэллард повторила его жест. Оба сделали вид, что стукнулись кулаками, хотя их разделяло двадцать футов.

К десяти утра Бэллард завершила обход дома в сопровождении группы ОВР. Бо́льшую часть времени занял осмотр комнаты на первом этаже — той, где лежало тело Трента. Руки его по-прежнему были связаны остатками бюстгальтера. От усталости Бэллард едва держалась на ногах. Она не спала уже больше суток, если не считать тех минут, когда находилась под действием кетамина. Пришлось сказать Фельцеру, что ей нехорошо и она должна прилечь. Тот заметил, что сперва нужно заехать в Центр помощи жертвам изнасилований: пройти обследование и узнать, насиловал ли ее Трент, когда она была без сознания. Он уже собрался отдать приказ одному из своих людей, когда Бэллард спросила, нельзя ли, чтобы в больницу ее отвез напарник.

Фельцер согласился. Условившись о новой встрече, которая была назначена на следующее утро, лейтенант ОВР сказал, что Бэллард может идти.

Спросив насчет своего фургона, Бэллард услышала, что криминалисты должны его осмотреть, поэтому машину пока конфискуют. Она поняла, что дело затянется как минимум на неделю. Спросила, можно ли забрать кое-что из вещей. Ответом было очередное «нет».

На выходе из дома ее ждал Дженкинс.

— Привет, напарница, — понимающе улыбнулся он. — Ну, ты в норме?

— Лучше не бывает, — ответила Бэллард тоном, подразумевающим обратное. — Подвезешь?

— Запросто. Куда?