Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хорошо, — сказала она. — Тогда я спущусь.
Когда Сирикс и я вернулись в дом, послание капитана флота Уэми достигло «Милосердия Калра». На вахте стояла врач.
— Со всем уважением к капитану флота Брэк, — прозвучали слова в ухе доктора. — Она желает получить некую информацию из первых рук или сведения личного характера? Заверяю вас, что я — единственная с «Меча Инила», кто провел на Омо более нескольких минут.
Врач, в отличие от Сеиварден или Экалу, понимала смысл вопросов, которые я задавала капитану флота Уэми. И поэтому она испытывала скорее ужас, нежели удивление, когда озвучила ответ, который я оставила на случай, если на мои вопросы придут именно такие ответы.
— Капитан флота Брэк просит великодушного снисхождения у капитана флота Уэми и хотела бы знать, не чувствует ли капитан флота Уэми в последнее время, что она сама не своя?
На это я не ожидала ответа и так и не получила его.
Слуги Фосиф довольно свободно говорили в присутствии моих молчаливых и не проявляющих чувств солдат Калр. Раугхд на самом деле не отправилась немедленно к своей матери, как угрожала, но велела слуге сложить ее вещи и отвезти к подъемнику, который доставит ее к челноку, летящему на базу Атхоек.
Большинству слуг я не нравилась, и они так и говорили об этом вне дома, где Пять и Восемь бывали с различными поручениями. Я — надменна и холодна. Мурлыкание кого угодно доведет до помрачения рассудка, и мне повезло, что моя личная обслуга — вспомогательные компоненты (отчего Пять и Восемь всегда испытывали легкий трепет удовлетворения), которые не обращают на такое внимания. То, что я привезла сюда Сирикс Оделу, — не что иное, как намеренное оскорбление: они-то знали, кто она такая, знали ее историю. И я была жестокосердна с дочерью семейства. Никто из них не знал, что произошло, но в общих чертах представление имели.
Некоторые из слуг умолкали, слыша такие мнения, их лица обращались в маски, и лишь подергивание брови или складка в уголке рта выдавали то, что им хотелось бы сказать. Наиболее откровенные указывали (потихоньку) на то, что Раугхд сама не раз проявляла жестокость, у нее случались приступы бешенства, когда она не получала того, чего хотела.
«В этом — совсем как ее мать», — пробормотала одна из инакомыслящих, когда это могла слышать только Калр Пять.
— Нянька ушла, когда Раугхд исполнилось всего лишь три года, — сказала Калр Пять Калр Восемь, когда я была на очередной прогулке, а Сирикс еще спала. — Не могла больше выносить ее мать.
— А где находились остальные родители? — спросила Восемь.
— О, эта мать не стала бы связываться с другими. Как и они с ней. Дочь семейства — клон. Она задумана как точная копия своей матери. И слышит об этом всякий раз, полагаю, когда проявляет себя по-другому. Вот почему им так жаль ее, некоторым из них.
— Эта мать не слишком-то любит детей, так ведь? — сказала Восемь, которая заметила, что детей домочадцев держали подальше от Фосиф и ее гостей.
— Честно говоря, я не очень люблю детей, — ответила Пять. — Впрочем, нет. Дети — они ведь разные, правда? И я думаю, что если бы знала побольше малышей, то какие-то мне понравились бы, а какие-то — нет. Но я рада, что никто не хочет от меня детей, и я на самом деле не знаю, что с ними делать, если ты понимаешь, о чем я. Тем не менее так я поступать не стану.
Через два дня после своего отъезда Раугхд вернулась. Когда она появилась возле подъемника, ее туда не пустили. Она настаивала, что всегда имела разрешение летать на базу, но напрасно. Ее не было в списке, у нее не имелось разрешения, и ее обращения к администратору базы Селар остались без ответа. Гражданин Пайэт также не отвечала. Появились сотрудники службы безопасности и с крайней учтивостью и почтением предложили Раугхд вернуться в дом у озера.
Как ни удивительно, именно это она и сделала. Я предполагала, что она останется в городе возле подъемника, где наверняка нашла бы компанию для тех игр, что ей нравились, но вместо этого Раугхд вернулась в горы.
Она прибыла среди ночи. Перед завтраком, когда информация о ее бесплодной попытке покинуть планету еще не дошла до слуг вне кухни главного здания, Раугхд велела своей личной прислуге отправиться к Фосиф, как только та проснется, и потребовать встречи. Большинство слуг на кухне не очень жаловали личную служанку Раугхд — слишком уж большое удовольствие, по их мнению, приносило ей положение персональной прислуги дочери семейства. Тем не менее (как сказала одна помощница повара другой при Калр Пять) худшие враги не пожелали бы ей оказаться перед Фосиф Денчи с таким посланием.
Состоявшаяся в результате встреча прошла с глазу на глаз. Что в этом семействе означало: слышать это могли лишь трое-четверо слуг. Или, когда Фосиф кричала, — полдюжины. А она кричала. Эта ситуация целиком и полностью — дело рук Раугхд. Попытавшись исправить положение, она только ухудшила его, вознамерившись сделать меня союзником, но из-за своей неумелости превратив во врага. Неудивительно, что я категорически отвергла Раугхд, столь неполноценную и никчемную. Фосиф было стыдно признать, что они вообще состоят в каких-то родственных отношениях. Также Раугхд явно плохо обошлась с администратором базы Селар. Сама Фосиф никогда не сделала бы таких ошибок, и, очевидно, процесс клонирования прошел с какими-то нарушениями, потому что никто с ДНК Фосиф просто не мог оказаться таким бесполезным расточителем пищи и воздуха. Одно лишь слово, один вздох Раугхд в знак протеста против этих очевидных истин — и ее вышвырнут из дома. Еще есть время вырастить новую, лучшую наследницу. Услышав это, Раугхд не стала возражать и молча вернулась в свою комнату.
Перед обедом, когда я выходила из своей комнаты в нашем, меньшем, доме, личная прислуга Раугхд вошла в главную кухню и встала в самом центре, храня молчание, она дрожала, ее взгляд устремился куда-то ввысь и вдаль. Калр Восемь находилась там в поисках чего-то для Сирикс. Сначала никто не заметил служанку, все были заняты последними приготовлениями к обеду, но через несколько мгновений одна из помощниц повара подняла взгляд, увидела трясущуюся прислугу и сделала судорожный вдох.
— Мед! — крикнула помощница повара. — Где мед?
Все подняли головы. Увидели служанку, которую трясло крупной дрожью, она стала разевать рот и вновь закрывать его, снова и снова, словно собиралась заговорить или словно ее вот-вот вырвет.
— Слишком поздно! — заявил кто-то другой, а вторая помощница повара с тревогой в голосе сказала:
— Я использовала весь мед для пирожных на сегодня!
— Вот дерьмо! — воскликнула служанка, которая только что вошла в кухню с грязными чайными чашками, и я поняла по тому, что никто ее не одернул: дело серьезное.
Кто-то приволок кресло, и трое слуг подхватили служанку Раугхд, по-прежнему трясущуюся, открывающую и закрывающую рот, и усадили в него. Первая помощница повара вбежала с пирожным, пропитанным медом, оторвала от него кусок и вставила в широко открытый рот служанки. Он выпал на пол под всеобщие крики смятения. Было похоже, что прислугу Раугхд вот-вот вырвет, но вместо этого она издала длинный, низкий стон.