– И вы так и не позвонили в полицию, – сердито говорит он.

Темное лицо женщины темнеет еще больше.

– Человек приходит в ваш дом. Он добр с вами. Трудно поверить, что он действительно может причинить кому-то вред. Мой муж считал, что пословица «Тот, кто много говорит, мало делает» как раз о Фрэнке, что он просто выпускает пар. Да, Фрэнк купил книгу. Но в этом нет ничего незаконного. Эту книгу покупает масса людей. Да, книга расистская, но Фрэнк не ненавидел чернокожих. Я даже не знаю, читал ли он эту чертову книгу. Здесь нет никаких пометок.

– Понимаю, – говорит Микки, стараясь взять себя в руки, но на самом деле он не понимает. Он никогда не понимает, почему люди не звонят в полицию.

– Знаете, детектив, когда мы жили в Бруклине, у нас была «БМВ». Муж годами копил на эту машину, мечтал купить ее, и в первый же раз, когда он сел за руль, нас остановила полиция. Его обыскали и унизили, и все потому, что полицейские были уверены: такую машину чернокожий может только украсть.

Микки чувствует, что краснеет.

– Полиция все время нас останавливала, но муж не хотел продавать автомобиль. Мы возненавидели самый вид полицейской машины. Уходя из дома, мы никогда не знали, доберемся ли туда, куда едем, или нас снова остановят. Хотите знать правду? Из-за этого мы в конце концов и уехали из Нью-Йорка. Человек может закрывать на что-то глаза по многим причинам. Муж решил, что Фрэнк безобиден. Муж сказал оставить его в покое. У нас нет доказательств. Он сказал, что, возможно, беднягу когда-то отколошматили копы. Когда мы услышали о краже динамита в каменоломне, он сказал: черт, да туда мог вломиться кто угодно. И я до сих пор не знаю, был ли это Фрэнк.

Микки тяжело садится на кровать. «О Господи», – думает он.

В голосе женщины слышится мольба, она пытается защитить себя и мужа.

– Жизнь не похожа на кино. Не играет музыка, когда появляется злодей. Он улыбается. Поет песни. Никто не верит, что человек, которого знаешь лично, может сделать что-то плохое. Это кажется чем-то далеким. Вы понимаете, о чем я?

А он думает: «Почему я не ожидал этого? Всех людей из списка Мичума обвиняли в том, что они представляют общественную угрозу. Мы беспокоились о том, чтобы помочь им, а не о том, что они могут натворить. Почему мы не догадались, что одна из этих угроз может оказаться реальной?»

Микки снова заглядывает в сундук и среди старых журналов, тряпок и мотков шпагата видит что-то еще, привлекающее его внимание.

Рисунки.

– Это рисовал Фрэнк, – говорит женщина.

Рисунки сделаны карандашом на вырванных из альбома для рисования листах.

Черт. Словно холодный палец прикасается к груди, когда Микки рассматривает угольно-черные линии, прямые и точные, прочерченные явно талантливым человеком. На первом рисунке они образуют фасад средних размеров городского здания с диагональной разметкой для парковки вдоль узкой улицы. На втором рисунке – то же самое здание под другим углом.

И наконец, на самом подробном наброске показано другое строение.

Микки смотрит на четырехэтажное здание со спутниковыми антеннами на крыше и бетонным пандусом, ведущим к стеклянным дверям парадного входа. Вот большая площадка перед домом, скамейки и пара деревьев для тени. Вот стальная скульптура в стиле модерн и маленькая церковь. Часть здания заслоняют бетонные защитные ограждения метра два высотой.

– Почему вы сохранили их? – спрашивает Микки.

– Может быть, – медленно говорит женщина, – в глубине души я полагала, что, возможно, когда-нибудь мне придется их кому-то показать. – И с любопытством спрашивает: – Вы знаете эти места? У вас такой вид…

В доме прохладно, но Микки бросает в жар, по спине течет пот. Он переворачивает рисунки. На последнем листе стоит дата… 20 октября.

Через два дня.

– Да-а, знаю. Первое здание – полицейский участок на Манхэттене. А второе… Я там работаю. Это Полис-плаза, один.

В комнате нет адвокатов, но есть нормы доказательственного права. Нет судей, однако выдвигаются обвинения. Нет присяжных, но выносятся приговоры.

– На следующем слайде Конрад Воорт. – Белокурая женщина, которую здесь знают как фотографа, управляет диапроектором, глядя на красивое лицо детектива на экране. – Это его дом на Тринадцатой улице. Это он в каяке на Гудзоне. Вот Воорт в Музее современного искусства – сопровождает доктора Таун.

– Доктор Таун больше нас не интересует, – говорит человек с поврежденной левой рукой. – Она отказалась от деятельности, которая привлекла к ней внимание Вашингтона.

– Полковник, он интересует нас по-прежнему. Это Воорт вчера в Вест-Пойнте. Он расспрашивал о вас.

Они на третьем этаже особняка в том самом квартале, где Мичум отдавал вещи в химчистку. Дом стоит напротив кафе, недалеко от киоска с пиццей. Это двести футов от места, где Конрад Воорт пьет кофе и решает, ждать ли подкрепления или войти так.

– Что будем с ним делать? – спрашивает референт с лицом купидона, третий человек в комнате.

Но Шеска погружен в свои мысли. «Сегодня был бы ее день рождения». Фотограф предлагает:

– Каяк может столкнуться с моторкой. Эти лодки такие медленные.

А Шеска мысленно слышит женский голос: «Я стреляю собак».

В комнате блондинка – капитан разведки морской пехоты – наклоняется к нему и повышает голос, чтобы привлечь его внимание:

– Люди Воорта наводят справки в Пентагоне.

И Шеска вскидывается:

– Они что-нибудь узнали?

– Нет, но, судя по вопросам, подбираются все ближе.

– Насколько хороши наши источники в управлении полиции?

Женщина пожимает плечами:

– Мы созданы не для этого. Мы можем только получить представление о том, что они думают, прослушивая вопросы, которые они задают.

– Черт, – тихо произносит второй мужчина.

– Забудьте о гребле, – медленно говорит Шеска. – Забудьте о несчастных случаях. Воорт расследует несчастные случаи из списка Мичума. Он должен был что-то где-то записывать, должен был с кем-то говорить. С напарником. С начальством. Если с ним произойдет несчастный случай, для полиции это станет красной тряпкой.

Референт – лейтенант военно-морской разведки – явно обеспокоен.

– Так мы бездействуем?

– Месяц-другой, – отвечает Шеска. – Потом посмотрим.

– Что же, мы позволили ему вертеться вокруг месяц? – Референт потрясен.

– Или, – Шеска, нащупав идею, размышляет вслух, – если Воорт погибнет, это должно выглядеть убийством. Не несчастным случаем. Явным, неподдельным убийством. Интересно, над какими еще делами он работает? Или, может быть, найдется человек, которого он когда-то арестовал и который только что вышел из заключения.