— Конечно.

— А кстати, — неожиданно вспомнила женщина, — ты к чему-то там приплел моего незадачливого муженька… Выходит, душка Лот его все-таки свалил? А ведь я предупреждала!..

— Разве ты что-то теряешь? — полюбопытствовал Горн. — Ун же куда старше и ленивей, да и любовник, наверное…

— Зато я была ему нужна! — возразила Ли. — А Лот никогда меня по-настоящему не хотел, для него я просто символ верховной власти — вроде короны или трона. Вдобавок он мне не доверяет.

— А есть повод?

— Было бы желание — повод найдется, — уклонилась она. — Что за несчастливая судьба!.. Еще в Столице я растеряла всех своих фрейлин, служанок, рабынь и с тех пор даже одеваться и краситься вынуждена сама. Теперь вот меня лишили единственного покровителя и запихнули в эту клетку, а чего ждать завтра?

— Ну, не думаю, что Лот наиграется тобой настолько быстро, — возразил Горн. — Не прими за лесть, но подыскать тебе замену будет непросто.

— Большая честь — сделаться временной подстилкой узурпатора!.. А если он не удержится у власти, так с меня спросят еще и за его грехи — замечательно, верно?

— Сейчас любой выбор связан с риском, — заметил он. — Кстати, вскоре кое-кто из Избранных попытается вырваться из-под кровавой опеки Лота, — хочешь, я отведу тебя к ним? А не понравится там, переберешься к своему отцу, наместнику Загории… Ведь это в слишком тесных родственных узах подозревал тебя Лот?

— Да ты хоть представляешь, что творится сейчас в Загории? — с усмешкой спросила Ли. — Пока милые мои родичи точили зубы на метрополию, распустив слюни до пола, тамошние озерные царьки так наподдали им под зад, что те угодили в переделку покруче нашей. Говорят, многие даже перешли на службу к Водяному, да и гарем у него сильно пополнился за счет высокородных красоток… Предлагаешь сделаться там «жемчужиной»? А ты видел эту пятнистую, жирную, вонючую тушу? Да по сравнению с ней даже Лот покажется богом!..

— А может, он еще научится тебя оценить? — предположил Горн. — Черт возьми, — воскликнул он вполне искренне, — да Лот же слепец! Где еще он найдет такую великолепную любовницу и такую советчицу — всезнающую, умную?..

— Слишком умную! — фыркнула Ли. — Большинство мужчин это пугают, особенно если у самого не хватает мозгов. А строить из себя дурочку я не захочу, да и поздно.

— Тогда попытайся обольстить верзилу Тора, — пожал плечами гигант. — Уж этого старика ничем не запугаешь, а сила за ним пока немалая. Если еще и другие роды к нему прибьются…

— Послушай, на что они нам? — внезапно сказала красавица и обольстительно улыбнулась, похоже, готовая к новым подвигам. — Только сейчас ты с таким жаром меня нахваливал — так неужели мы не сумеем составить пару? Ты же втрое умнее Лота и вдесятеро сильней — с чего тебе-то меня бояться и зачем отдавать другим?.. Давай начистоту, Страж: ты ведь неспроста захватил Ю и наверняка знаешь, как с ее помощью подмять Империю, — ну и что проку будет тогда в этой мышиной возне? Имперцев, Избранных, народников, загорцев — всех сметет одной громадной волной, и направлять ее будешь ты, Горн, император истинный и неоспоримый!..

— И ты тоже? — с ухмылкой спросил он.

— Но ведь кто-то потребуется тебе рядом? — быстро откликнулась Ли. — Так почему не я? Сам же говорил…

— Ты ведь из рода Пауков? — сочувственно спросил Горн. — Кажется, у вас в ходу милый обычай избавляться от любовников-чужаков?

— Господи, да тебя же стационаром не прошибешь!..

— Но ты-то об этом можешь и не знать, — возразил он. — Так к чему нам взаимные разочарования?

— Ах, ну конечно, ведь есть еще Нора! — будто бы вспомнила императрица. — И чего это вас так на нее тянет? Я еще понимаю Лота, с его ушибленным самолюбием, но ты, Горн!.. Это же пусть и роскошная, но вполне заурядная самка, она и думает-то скорее всего этим, — тонкими пальцами Ли легонько коснулась себя между ног.

— А может, еще и этим? — не прерывая массажа, Горн дотронулся до ее пышной груди, уступавшей, впрочем, бронзовым куполам Норы.

— Но Горн, ты же слишком умен, чтобы придавать значение подобной ерунде! — воскликнула женщина, продолжая рассеянно играть собственными лепестками. — Разве не видишь, как легко и быстро мы поладили, как мне свободно с тобой — впервые за столько лет!.. Какой же мне смысл тебя предавать? — не замечая, она теребила складки все сильней, словно убеждала сразу и их. — Ну почему ты мне не веришь!..

— Может, я еще умней, чем ты думаешь, — усмехнулся гигант, — и мне плевать даже на власть… Такого ты не можешь допустить?

Аккуратно он отодвинул ее беспокойные пальцы в сторону, высвобождая место для своих, и принялся за лепестки сам.

— О чем ты? — спросила Ли и тут же притиснула рот ладонью, подавляя сладостный стон. — Разве можно сравнивать?

— Еще как!.. Разве властолюбие — не первый признак самца? Тогда на что мне эти сложности, если я сумею заполучить свою самку и так? Ты не поверишь, но как раз «подобная ерунда» может оказаться для меня важнее прочего.

Дрожь уже сотрясала женщину от макушки до пяток, грудь судорожно вздымалась, однако она еще пыталась спорить, вцепившись скрюченными пальцами в постель.

— Ты смеешься, — выдавила Ли, кусая губы. — Чего тебе во мне не хватает — ну скажи!..

— Сам удивляюсь, — ответил Горн. — А ты, случайно, не хочешь от меня детей?

— Сумасшедший!..

— Точно, — вздохнул он.

И тут терпение у нее наконец лопнуло, будто прозрачная сеть, из последних сил удерживавшая плоть от буйства. Всем телом Ли взметнулась навстречу Горну, алчно обвив конечностями его торс, словно законную добычу, а для полноты картины даже вдавила острые зубы ему в шею. Но мигом позже в Горне взыграл собственный зверь, вминаясь в Паучиху стальными глыбами, вживляясь пылающим жезлом, от которого плавилась ее трепещущая плоть, растекаясь вокруг раны дурманящими соками. Раз за разом взлетала женщина на гребень новой волны, взрываясь жестокими судорогами, отчаянно крича, а беспощадный зверь все гнал и гнал ее дальше, не позволяя прерваться ни на секунду. Пока наконец и сам не заразился от жертвы конвульсиями, и тогда резонанс едва не разнес на части обоих.

Теперь и Горн пришел в себя не скоро. А бедняжку Ли потребовалось гладить, ласкать и тормошить вдвое дольше, прежде чем она начала подавать признаки жизни. На этот раз женщина выглядела не просто смятой, а истоптанной и поруганной, словно через нее пропустили роту солдат.

— Ну, — спросил Горн немного погодя, — ты по-прежнему считаешь, что мы неплохо поладим?

С усилием Ли покачала головой, однако следующим жестом попросила не прекращать ласки, как будто от них ей становилось легче. Горн охотно повиновался, хотя до сих пор не подозревал в себе целительского дара. Как и раньше, императрица ничего от него не скрывала, наверное воображая себя сродни Божественной, но сейчас Горну впервые захотелось прикрыть ее роскошное тело, словно улику собственного преступления. А когда разглядел в глазах женщины страх, и вовсе ощутил себя чудовищем.