Наконец они вышли на залитый лунным светом мыс, выступавший из темноты океана и защищавший бухту. Волны разбивались о скалистый склон горы, оставляя барашки белой пены, в то время как с подветренной стороны мыс утопал в зелени. Ярко-красные цветы, рассыпанные то тут то там, делали зрелище просто бесподобным.

— Как красиво! — невольно воскликнула Индия, отступая от края скалы, где земля обрывалась и крутой склон спускался к самому морю. Вокруг было пустынно, лишь порывы ветра свободно резвились да море тихонько играло волной. Звезды мерцали над их головами, и казалось, что свет их будет струиться на Землю вечно.

— Очень красиво, — согласился Джек и, подойдя к Индии, опустил руки ей на плечи и повернул лицом к другой оконечности мыса. — Посмотри: вот что я хотел тебе показать…

Она подняла глаза и увидела это. Дерзко и гордо, как воплощение мужественности, огромное сооружение торчало прямо из вершины горы. Индия подошла ближе и, приглядевшись, поняла, что оно создано с любовью и умением из огромного куска гранита. В длину оно было около восьми — десяти футов, а верхушка его, круглая и ровная, словно дьявольское копыто, упиралась в небо.

— Бог мой! — выдохнула Индия. — Да это же огромный фаллос!

Она осторожно обошла все сооружение вокруг, стараясь не приближаться к краю пропасти, а затем взглянула на Джека.

— Как ты его отыскал?

Он подошел, стал рядом и, задрав голову, принялся рассматривать красную вершину огромной колонны.

— Мне рассказал Пату сегодня вечером. Преподобный Ватсон ничего об этом не знает, я полагаю, иначе он тут же велел бы сбросить эту чудо-скульптуру в море.

Индия вздохнула и тоже подняла голову, пытаясь охватить взглядом исполинское сооружение над ними.

— Обычно больше всего затрудняет мои исследования полинезийской культуры то, что значительная часть древних каменных статуй уничтожена, а все деревянные постройки и статуи сожжены дотла. — Индия хотела было коснуться гранита рукой, но так и не решилась и вместо этого просто спросила: — А разве Пату не говорил, с какой целью его здесь поставили?

Джек отрицательно покачал головой:

— Нет. Может быть, это что-то вроде маяка?

Индия кивнула.

— У древних греков были такие указательные башни — они назывались по имени бога Гермеса, покровителя путешественников. Сначала греки ставили настоящие статуи, а потом стали заменять их простыми столбами. — Невольная улыбка коснулась губ Индии. — Но одна анатомическая деталь Бога всегда выполнялась очень реалистично.

— Только не говори, — произнес Джек, глядя ей прямо в глаза, — что ею они показывали дорогу.

Индия не выдержала и рассмеялась.

— Да, именно за этим они и были нужны. К сожалению, проезжавшие мимо первые христиане уродовали все попадавшиеся им на пути статуи Гермеса.

— Ты хочешь сказать, что они их кастрировали?

Индия искоса взглянула на него: Джек стоял, подставив лицо ветру, рубашка натянулась и облепила его сильный мускулистый торс, волосы разметались по сторонам. Он улыбался, и в его улыбке, в уголках губ и в глубине глаз она различила восхищение и затаенное желание.

Внезапно Индия смутилась, ей стало неуютно, и она снова перевела взгляд на огромный красный фаллос.

— Какой большой, — сказала она сдавленным голосом, слова с дрожью слетали с ее языка.

— Неужели он тебя пугает?

Индия неуверенно взглянула на него. Она слышала, как волны бьются о скалистый берег далеко внизу и шум прибоя смешивается с барабанной дробью — в деревне все еще продолжался праздник. Ей вдруг представилось, что никогда не было у нее человека роднее и ближе, чем этот мужчина, и что никто в мире не знает ее так хорошо, как он; ей даже казалось, что он всегда ее знал.

Она потянулась, взяла его руку в свою и положила себе на грудь.

— Я не боюсь, — сказала она, не отводя от него взгляда, и улыбнулась.

* * *

Джек медленно раздевал ее прямо на краю мыса, где земля встречалась с небом и морем. Сначала он расстегнул вышитую мужскую сорочку и дрожащими пальцами снял ее.

— Отчего ты дрожишь? — спросила она.

Он тихонько засмеялся, обдавая ее теплым дыханием, и принялся расстегивать пояс ее широкой юбки.

— От нетерпения. Знаешь, чего бы мне хотелось больше всего? — Джек принялся стягивать с ее бедер тяжелую ткань. — Сорвать с тебя все до последней нитки одним движением и выбросить в море.

— Вот этого не надо, — Индия скинула туфли и стащила чулки, — потому что мне больше нечего надеть. Если ты разорвешь мою последнюю одежду, мне придется носить юбки из травы на манер местных жителей.

Его губы расплылись в широкой улыбке, которую Индия так любила; от одной только этой улыбки у нее перехватывало дыхание и звенело в ушах от счастья.

— Не искушай меня, — тихо сказал он.

Индия отступила на шаг. На ней оставались только тонкая сорочка и панталоны. Теперь и она тоже вся дрожала, каждой клеточкой ощущая на себе его взгляд. Под этим тяжелым горячим взглядом она стянула через голову сорочку. Теплый ветерок ласкал ее обнаженное тело. Помешкав в нерешительности, она также сняла панталоны и бросила их на землю.

— Как ты прекрасна! — прошептал Джек, грудь его мощно вздымалась, дыхание участилось. В этот момент Индия и сама чувствовала себя красивой — красивой и желанной.

— Твоя очередь, — хрипло произнесла она.

Джек принялся расстегивать рубашку. Когда он улыбнулся, на щеке его обозначились складки.

— Ты ведь уже видела меня.

— Да, верно. Но тогда я так старательно отворачивалась…

— Неужели? — Джек содрал с себя рубашку и взялся за брюки. Мышцы на его руках напряглись. — У меня сложилось иное впечатление…

Индия рассмеялась. Она и правда старалась не смотреть на него все время, пока они оба убегали от Грэнджера в джунглях, да только это у нее не очень-то получалось.

Он скинул брюки, и Индия замерла. Она пожирала глазами его узкие, обнаженные бедра, его рельефные напрягшиеся мускулы, а когда он разогнулся, так и осталась стоять, приоткрыв рот…

Джек коснулся ее плеча, затем обхватил ладонью голову и притянул к себе. Индия подалась вперед, ее обнаженное тело потонуло в его крепких объятиях, и она спрятала лицо в изгибе его шеи.

Так они долго стояли не шевелясь. От Джека пахло морем, ночной свежестью и еще чем-то неуловимым. Индия вцепилась ему в плечи, затем разжала руки и провела ладонями по его гладкой загорелой коже. Касаясь его, она чувствовала странное благоговение, в ней проснулось желание трогать его снова и снова и при этом ощущать на себе его нежные прикосновения.

Джек тоже принялся ее ласкать, не пропуская ни дюйма восхитительного тела, покрывая его поцелуями. Не в силах стоять, они опустились на землю, прямо на груду брошенной в беспорядке одежды, и он стал касаться ее языком, трогая в таких сокровенных местах, до которых она и себе не позволяла дотронуться. Он посасывал ее груди и улыбался, слушая ее учащенное дыхание. Его темные волосы упали ей на живот, он опустился ниже, и вот Индия уже перестала понимать, где она и что с ней, отдаваясь волшебным ощущениям, вызванным прикосновениями его языка и нежными ласками его губ.