Избавив ее от препятствий.

Ведьма не убрала руку от щеки Рэн. Эта странная девчонка смогла в одиночку изменить баланс мира Тэмсин. Из-за нее ведьма отвернулась от пустоты к… К чему-то еще. К чему-то отчаянному, жаждущему, полному надежды. К чему-то… чистому. Когда они с Рэн были вместе, все менялось – даже сама Тэмсин, пусть и не понимала почему.

– У тебя кровь. – Рэн указала на запястье Тэмсин, где струился красный ручеек

Исток склонилась к ране, волосы упали занавесом, пряча их обеих от опасностей и ужасов мира. Ведьме хотелось, чтобы это длилось вечно.

Ее всегда пугало слово «вечность» – слишком широкое и всеобъемлющее. Слишком много возможных ошибок и разочарований. Но вот – Рэн увидела все раны и изломы в душе Тэмсин и все же не убежала. Исток стояла рядом и отрывала полоску ткани от юбки, сосредоточенно кусая губу. Рэн очень нежно перебинтовала рану ведьмы, будто забыв, что та может исцелиться самостоятельно.

Когда исток подняла голову, они встретились глазами, и у Тэмсин внутри все перевернулось от пронзительности взгляда Рэн. Та вспыхнула:

– Что?

Она все держала Тэмсин за руку.

– Я… – Тэмсин вдруг занервничала. Ей показалось, что слов окажется слишком много и недостаточно одновременно. – Ничего.

О чем она могла говорить? О горе? О том, что ее сестра снова погибла? Тэмсин и так не понимала, как ее разбитое сердце все это перенесет.

Рэн то ли улыбнулась, то ли нахмурилась. Она всмотрелась в Тэмсин, проникая взглядом в самую сердцевину, будто ища там ответ на незаданный вопрос. Ведьма ненавидела себя за смятение и неуверенность. Захотелось начать все сначала. Захлопнуть дверь перед лицом Рэн, не думая о том, как пляшут в лучах солнца веснушки на ее носу, заглушить ее дурацкий мелодичный голос и отказаться от ее доброты. Тэмсин хотелось бы никогда не возвращаться Внутрь.

Если бы она осталась в Лэйдо, Марлина была бы жива. По крайней мере, погибла бы не по вине Тэмсин, договор с которой привел сюда Рэн. Ведьма ненавидела себя за непреодолимое желание коснуться истока и утешить ее, несмотря на мертвую Марлину, лежащую на полу.

Это противоречило здравому смыслу.

Но в пучине сокрушительного горя здравый смысл ничего не значил. Тэмсин нуждалась в прикосновении, просто чтобы напомнить себе, что она не призрак, которого унесет ветерком.

Их с Рэн руки были сплетены, всегда ледяная кожа цвела от тепла, и Тэмсин старалась просто прислушиваться к спящему в груди сердцу. Она прерывисто вдохнула, ощущая запах истока – сладкий пот вперемешку с нежным цветочным ароматом. Запах приятный, теплый, дарящий спокойствие. Он прогонял дрожь и неуверенность.

Но Тэмсин не полагалось ощущать приятные запахи. Только вонь – например, серы или протухшей пищи. Аромату безопасности не было места в ее мире. Она больше привыкла к спазмам в желудке.

Рэн все еще пристально смотрела на ведьму. Их лица были так близко, что Тэмсин различала оттенки ее глаз. Лесная зелень по ободку переходила в золотисто-карий, цвет осенней листвы. Такие яркие цвета… Ведьма поняла, что не только воспринимает оттенки, но и может их описать, как Рэн описывала закаты.

Что-то происходило. Тэмсин чувствовала сомнения. Это было не в ее духе: раньше она просто брала что хотела, ни о чем не задумываясь. Но теперь, видя разрушения, вызванные ее любовью, она не могла бы поклясться, что это не повторится снова.

Ведьма отошла от Рэн и уставилась в пол. Краем глаза она заметила движение у очага – такое мимолетное, что сначала Тэмсин показалось, будто от горя ей мерещится всякое. Но на самом деле это дрогнул палец Марлины.

Но затем – тихий стон.

И сестра пошевелилась.

Тэмсин в один миг оказалась рядом с Марлиной и схватила ее ледяную ладонь своей перевязанной. Все повторялось снова – ведьма хлопотала над сестрой. Подавляла ее. Может, следовало отойти?..

Марлина решила за нее, вырвавшись из объятий. Настороженно глядя, закусила губу и выбросила вперед руку, пытаясь напасть. Тэмсин ждала удара, думая, что заслуживает его после всего случившегося. Но никаких заклятий не последовало. Марлина казалась сбитой с толку, но огорчение быстро перешло в злость.

– Ну же! – голос Марлины надломился от напряжения. Но магия не явилась. В глазах сестры вспыхнуло дикое отчаяние. – Я не могу… Мой запас пуст. Я не могу призвать магию!

– Что случилось? – Тэмсин обернулась к Рэн. – Что случилось, когда ты решила, что убила ее?

Исток выглядела неуверенной.

– Я не знаю… Мне показалось, что ты умерла, и я потянулась к ней своей магией. Что-то щелкнуло, и… – Не договорив, Рэн пожала плечами и виновато развела руками.

Ходили слухи, что могущественный исток способен отрезать ведьму от ее силы, но Тэмсин никогда не встречала им подтверждения, кроме древних летописей. Это просто сказка, разве мог необученный исток невольно добиться подобного?

А может, дело было как раз в необученности? Может, Рэн наконец перестала думать и принялась действовать? У Тэмсин перехватило дыхание. Если Рэн в самом деле отрезала Марлину от магии, это значило, что магия больше не могла навредить ей. Значило, что связь между сестрами разорвана и Марлина все-таки останется жить.

Тэмсин опустилась на землю. Глаза наполнились слезами. Она так устала, что едва не лопалась от невероятности всего происходящего.

– Что она со мной сделала?

Но иссякла не только магия Марлины, но и ее яд – она сдалась. Совершенно, абсолютно сломалась.

– Твоего волшебства больше нет, Марлина, – тихо прошептала Тэмсин.

Сестра побледнела:

– Совсем?

– Я думала, ты этого и хотела, – горько ответила Тэмсин. – Ты свободна. Связь разорвана.

– Я не это имела в виду. – Марлина поерзала, опираясь поудобнее на камни очага. – Тэмсин, я не хотела…

– Чтобы я узнала, как сильно ты меня ненавидишь? – Тэмсин мрачно рассмеялась. – Ну, ты выразилась очень ясно.

На лице сестры проступило огорчение.

– Я не ненавижу тебя. Я… Злюсь.

– Да, это же совсем другое дело, не правда ли? – угрюмо отметила Тэмсин.

– Вообще-то да, – вмешалась Рэн. – Злость проходит. Ненависть горит вечно.

Сестры удивленно обернулись к ней.

– Я немного разбираюсь в том, каково это – злиться на тебя, – добавила Рэн, опасливо посматривая на Тэмсин.

Поразительно, но Марлина рассмеялась – мягким, булькающим смехом, в котором слышалось куда меньше злобы, чем ожидала Тэмсин. Это не было злобным хохотом, искаженным темной магией. Так сестра смеялась в детстве.

– Как сурово, – сказала Марлина, качая головой. – Это точно в ее вкусе.

Тэмсин яростно взглянула на сестру. Та вновь хихикнула, и это показалось Тэмсин неожиданно странным – она так давно не видела Марлину без ненависти на лице, что почти не возражала против того, что та смеялась над ней самой.