за которыми последовали корабли других заинтересованных стран, таких как Япония, Южная Корея, Китай, Россия и Индия. (Вероятно, для некоторых из этих флотов играли роль и другие мотивы, например возможность научиться действовать в водах вдали от своих баз, улучшить навыки пополнения запасов в море, а также познакомиться с морскими и метеорологическими условиями Аравийского моря — и, конечно, поднять свой флаг в рамках морской дипломатии.)

Куда более интересный подход к борьбе с пиратством может появиться с возвращением каперства. Хотя в XIX веке оно было объявлено вне закона, США отказались ратифицировать Парижскую декларацию или какой-либо другой документ, криминализовавший практику каперства, поскольку, имея достаточно скромные ВМС, рассчитывали на поддержку каперов в случае войны. Хотя США официально отменили каперство во время Испано-американской войны 1899 года{499}, статья 1, раздел 8 Конституции США (перечень полномочий конгресса) по-прежнему включает право «выдавать каперские свидетельства» сразу после права «определять понятия и наказывать пиратство и преступления, совершенные в открытом море»{500}. Этот факт имеет значение для борьбы против сомалийских и нигерийских пиратов, а также для появления частных морских охранных компаний: это может привести к возвращению каперства «с черного хода» посредством общепринятой теперь практики передачи на аутсорсинг всех новых ключевых функций государства, включая услуги, имеющие отношение к веберовской концепции «монополии на законное применение физической силы для обеспечения порядка»{501}. Так, после террористических атак 11 сентября конгрессмен Рон Пол поднял в конгрессе вопрос о каперстве, внес на рассмотрение «Акт о каперских свидетельствах 2001 года», который после принятия позволил бы президенту США выпускать каперские свидетельства для устранения определенных террористов. В 2009 году, когда сомалийские пираты начали действовать в открытом море, Пол предложил выдавать подобные бумаги для борьбы с организованными пиратскими группами. Его идея ни к чему не привела, но поставила вопрос об эффективности подавления пиратства в море и на побережье в частном порядке; в эру неуклонного сокращения государственных бюджетов и соответствующего уменьшения военно-морских сил (по крайней мере, ведущих западных морских держав) такой выбор может показаться заманчивым.

В настоящее время спектр действий частных охранных компаний весьма ограничен: предоставление вооруженной охраны кораблям, плывущим с ценным грузом через изобилующие пиратами воды, а также нефтяным вышкам и плавучим нефтедобывающим установкам, расположенным в этих водах. На фоне современного пиратства в Гвинейском заливе, Малаккском проливе и Южно-Китайском море и того риска, который представляют затаившиеся сомалийские пираты, сектор морской частной охраны растет взрывными темпами{502}. Некоторые наиболее предприимчивые компании уже сообщали о планах перейти от мер реагирования к превентивным, включая активную охоту на пиратов. Однако до сих пор этот шаг не сделан — главным образом из-за разницы в законах, регулирующих правила ношения оружия в разных странах, а также из-за трудностей с преследованием пиратских судов в территориальных водах в эпоху, когда суверенные права государств превыше всего. Как и в случае с Сингапуром, Малайзией и Индонезией, для каждой страны позволить военным кораблям войти в ее суверенные воды для преследования пиратских судов — это вопрос, который все еще требует большего доверия, несмотря на совместное патрулирование. Подобным образом Индия не допускает вторжения в свои воды частных кораблей охотников на пиратов: индийские флот и береговая охрана уже перехватывали суда с вооруженными охранниками на борту, как только те оказывались на ее территории. Очевидно, что передача на аутсорсинг борьбы с пиратами частным фирмам в качестве современных каперов потребовала бы серьезных усилий и переговоров.

Изучив развитие пиратства в разных частях мира, мы можем проследить траекторию «цикла пиратства»: появление, рост, расцвет и упадок в определенном регионе. Как показывают крупномасштабные операции викингов, иранунов, балангинги и китайских пиратских флотов, морской разбой обычно начинается с малого, но при наличии условий растет и крепнет, становясь порой действительно грозной силой. В некотором смысле это отражает девиз сэра Фрэнсиса Дрейка: Sic parvis magna — «Великое начинается с малого». Если пиратство остается бесконтрольным на ранней стадии, то нападения от случая к случаю вскоре могут перерасти в организованные морские грабежи. Если силы обороны существенно ослаблены, а политическая и военная мощь близки к коллапсу, сезонные грабители превращаются в закоренелых захватчиков и полноправных основателей государств — как это было с викингами. Такой ход событий можно сравнить с фазой роста «цикла пиратства»:

Сначала несколько жителей беднейших прибрежных земель собирались вместе в изолированные группы, имевшие лишь несколько кораблей, и атаковали самые слабые торговые суда. ‹…› Затем наступало время организации, когда крупные пираты либо поглощали мелких, либо вытесняли их из бизнеса. Эти крупные организации достигали такого масштаба, что никакие группы торговых судов, даже очень хорошо вооруженные, не были застрахованы от их нападений{503}.

Если государство, ставшее объектом нападения, отвечало контрударом, выжившие пираты «оказывались в положении скрывающихся морских разбойников, с чего все и начиналось»{504}, и цикл пиратства возобновлялся.

Так что же можно сделать, чтобы положить этому конец? Как мы видели, к несчастью, коренные причины пиратства до сих пор сохраняются. Как ни парадоксально, это означает, что на самом деле проще предложить «рецепт его изготовления», чем меры противодействия. Есть даже список ингредиентов:

Возьмите приморскую географию, благоприятную для местных преступников и неблагоприятную для удаленных представителей правопорядка. Добавьте шанс получения огромной добычи при небольшом риске. Щедро перемешайте с распрями, внутренними и внешними. Избегайте укрепления сил правопорядка и не добавляйте норм общего права! Приправьте коррупцией. Разогрейте{505}.

Как работают все эти элементы, мы видели в предыдущих главах. Вполне логично, что «контррецепт» должен попытаться удалить все эти ингредиенты. Самое важное: для борьбы с пиратами на земле и в море, во всех их нынешних гнездовьях, необходимо действующее морское право и порядок, чтобы увеличить риски пиратов и уменьшить прибыли. Это, конечно, требует от прибрежных государств политической воли и определенной военно-морской мощи в виде подходящих боевых кораблей и экипажей. На примерах сомалийского пиратства и пиратства в Гвинейском заливе видно, что ничто из этого нельзя считать само собой разумеющимся. Что касается развитых стран, чрезвычайно зависящих от непрерывности морской торговли, то политической воли, необходимой для борьбы с этой проблемой, часто, похоже, не хватает: пока «наши» корабли и экипажи, «наши» грузы и «наши» морские пути не затронуты, это «их» проблемы, не «наши». Нет подлинной политической воли и для борьбы с незаконной рыбной ловлей — оборотной стороной пиратства, очень заметной в случае Сомали, и одной из причин нападений в Южно-Китайском море. Пока ситуация не изменится, пиратство никуда не денется, а это значит, что в грядущие годы и даже десятилетия в разных регионах будут люди, выбирающие этот путь, и по тем же